Чаша небес. Грегори Бенфорд

по тревоге

      Обладание знанием не убивает ощущений восторга и причастности к тайне. Тайны пребудут вовек.

Анаис Нин

1

      Жизнь продолжается.

      Он вспоминал эти слова, ставшие его нервической мантрой в мгновения, когда колыбель охватила его мягкими холодными лапами и увлекла в глубины сна.

      И он понял, что снова жив.

      Он проснулся.

      Он восстал из криосна, в первый раз за много десятилетий. Ему было холодно. Так холодно, что в памяти мутилось, но он понимал, что ни один биолог еще не совершал одиссеи, равной его собственному великому приключению. Он отправился к звездам, и звезды воняли удушающим сероводородом[4]; да, и там было холодно, первое прикосновение холода… и… это было всё.

      Эта вспышка воспоминаний не сумела отогнать главного ощущения. Невообразимый, сводящий мышцы холод пронизывал его тело, подобно острой пике. Он не дрожал только потому, что все в нем закоченело. По телу его катился громкий клекот, ощущавшийся не ушами, а скорее костями. Холодно. Он сосредоточился на этой мысли и открыл глаза – продрал слипшиеся веки. Это оказалось непросто. Он покоился в сияющей актинической белизне, глазные яблоки были словно из желатина, но зрачки судорожно сузились на нестерпимом свету. Это, должно быть, реактивационная клиника. Он открыл глаза еще раз. От холода он утратил дар речи. Он с усилием сфокусировал взгляд, ожидая увидеть радостные лица колонистов. Их не обнаружилось. Как и Бет.

      Вместо них он узрел обеспокоенные лица Майры и Абдуса Викрамасингх. Пока они хлопотали над ним, застывшая на их лицах тревога наполняла его гневом и растерянностью. Лица уплывали и возвращались, дрейфовали, как облака. Холод начал отступать. Он почувствовал крайнюю усталость. Все кости ныли. После десятков лет сна движения стали работой. Их руки массировали его ноги, по ощущениям – каучуковые протезы. Сердце работало, кровь стучала в ушах. В горло при дыхании прорывалась горечь. Он наконец начал дрожать. Сон спадал с него, как заплесневелые покровы – с распеленатой мумии.

      Думай.

      В накатившем сером тумане он вспоминал. Викрамасингхи были вполне самодостаточны, заняты одним делом, им собирались доверить три года парной вахты. Майра пилотировала, Абдус исполнял функции дежурного инженера. Их вахта по расписанию стояла гораздо позже его собственной. Сколько промежуточных? Двадцать семь? Он попытался сосчитать. Ему стало больно.

      Они растирали его закоченевшие мышцы. Массаж вызвал острую стреляющую боль, и он не сдержал приглушенного крика. Они не обратили внимания. Но теперь, по крайней мере, у него прояснилось в глазах. Непохоже, что из криосна выводят хоть кого-то еще среди остальных четырехсот тридцати шести пассажиров «Искательницы солнц». Однако сбоя в программе колыбели не произошло, значит, кто-то явился его разбудить. Палуба пустовала. Карбокерамика плиток пола блестела, как новая.

      Как ученый он не должен был проснуться до тех самых пор, пока на планете системы 3 Скорпиона, в благодатном мире, которого прежде не видел ни один человек

4

 Сероводород замедляет метаболические механизмы мелких животных, уменьшая скорость клеточного обмена на 90 %. См. подробнее Science 308:518 (2005) и аналогичные работы. Применимость этого метода для создания анабиотического состояния у людей не установлена. Традиционно сероводород считается весьма опасным ядом.