Чаша небес. Грегори Бенфорд

исходившие из единственного раскаленного пятна – бело-голубой печки.

      – А! Это вот пятно расположено как раз под центром искусственной… чаши.

      Абдус кивнул.

      – Что-то возбуждает активность звезды. Заставляет ее выбрасывать эти гигантские пламенные языки. Я бы сказал, что она крайне опасна.

      Они стремительно приближались к системе.

      Клифф просматривал данные: диск с очевидностью искусственного происхождения… диск? ладно, назовем его чашей, поскольку несомненно, что за пределами поля обзора объект искривляется, закругляется. Сколько там до него? Несколько сотен астрономических единиц, расстояний от Земли до Солнца. Неустанные тренировки, обязательные для любого члена экипажа, приучили их все мерить этой колоссальной единицей. Он попытался вспомнить, как это было. Много веков назад. В субъективном восприятии – словно бы несколько недель тому.

      Он смотрел на экран, воображая себе колоссальную полусферу, в полость которой заключена звезда.

      Огненные протуберанцы разрастались. Еще немного поигравшись с настройками, они вышли прямо на бело-голубое пятно на поверхности звезды. Свет его был яростный, актинический, пятно плевалось гневными бурями огня, как маленькое белое солнце, сердитым домовым обосновавшееся в обители более крупной розовато-красной звезды.

      Над ним, как борющиеся змеи, вздымались филигранно-изящные копьепотоки плазмы, закрученные друг около друга в нижней раскаленной, близкой к пятну части. Казалось, что внутренность полусферической чаши вылизывают пламенные языки, но, не достигая поверхности, они опадали и утягивались в дыру изящной тонкой струей выхлопа. Клифф видел маленькие комки огня и яркие искровые сполохи, отлетающие прочь от звезды, роящиеся вокруг струи, что уносилась через идеально круглое отверстие в донышке чаши наружу, в космос, и мужественно продирался сквозь груду изображений.

      – Давайте-ка более ранние картинки, с последней вахты.

      «Искательница солнц» записывала изображения небосвода. Полуразумное программное обеспечение корабля умело выдвигать собственные, хотя и ограниченные, гипотезы насчет природы каждого замеченного им яркого объекта. Безмолвные разумы в машине неслышно переговаривались друг с другом, силясь постичь природу Чаши, бесконечно странствуя по пространству параметров в поисках плодотворных взаимосвязей.

      В инфракрасном спектре донышко структуры окутывала мгла. Имевшееся на корабле оборудование бессильно было проникнуть сквозь нее с такого расстояния – до Чаши оставались еще годы, – хотя корабль приближался именно сзади. Чаша перекрывала небольшой клочок небосклона, однако с дистанции световых лет эту крохотулю никто не заметил.

      Инфракрасное излучение Чаши имело температуру около двадцати градусов по Цельсию.

      Комнатную температуру.

      – Как она прекрасна! – воскликнул Абдус.

      По всей кривизне преобладали тропические условия. Тыльная сторона была холодней и казалась скалистой,