Гой. Вячеслав Прах

ввел в суть дела. Я – вольная душа.

      – С Мироном никаких дел, разговоров не будет. Так ему и передай.

      – Мне нет никакого дела до вашей ситуации с Землекопом. У меня личный интерес. Пока я здесь, я присматриваю за градом Покоя. Хочу понимать, что к чему и, если позволит Катарсис, сохранить жизни парней.

      – Я и мои люди никакого отношения к этим смертям не имеем.

      – Ты можешь поручиться за всех своих людей?

      – Я ни при чем. Делать мне нечего – сопляков убивать. За всех своих людей поручиться не могу, диавол его знает, что у каждого на уме. Одно могу точно сказать, у меня и моих людей другие цели, в этих убийствах нет никакого интереса для меня.

      – Я хочу узнать, чьих это рук дело. Может, кто из твоих людей что-то видел или слышал?

      – Я бы уже знал. Злой… Вспомнил. Ты из бригады Питона?

      – У Питона не было бригады. Я такой же вольный изгой, каким и он был. Он – мой друг и напарник.

      – Слышал я про Питона и про тебя, Злой. Он же погиб, упокой Катарсис душу его, чего говоришь о нем в настоящем времени?

      – Со мной он, Третьяк.

      – Чем я могу тебе помочь?

      – Мне бы поговорить с каждым из твоих парней, присутствующих здесь.

      – Устрою. Одному сейчас в Катарсисе не выжить. Времена другие. Много нечисти развелось и среди Катарсиса порождений, и среди людей. Если захочешь присоединиться ко мне, я найду для тебя место. Про тебя слыхал только хорошее. Вместе безопаснее. Сыт, одет, при оружии будешь. Нужны мне опытные изгои в бригаду. Скоро изменится здесь все, бродяга.

      – Приятно слышать, Третьяк. Я не гол, как сокол. В руках оружие держать умею, в свою коробку постоянно вкладываю. Есть личная цель. И в Катарсисе у меня остались товарищи, братья. Даст Катарсис, выживем. А за помощь твою благодарю.

      – Можешь с каждым человеком в таборе поговорить. Если что нужно от меня, заходи.

      – Бывай.

      После долгой и немного утомительной беседы с каждым изгоем из бригады Третьяка я остановился посреди града Покоя и посмотрел в небо. Ни одной птицы, не как в Коробке.

* * *

      – Мирон, пообщался я с Третьяком и его людьми. Третьяк сказал, что это не его рук дело, и я ему верю. Насчет своих людей он поручиться не может. Я имел разговор с каждым лично, ни один из них не проявил желания чистосердечно признаться в трех убийствах.

      – Валить их надо. Все кодло разом. Вместе с Третьяком. Это их работа. Больше некому. Нужно людей…

      – Землекоп, – сказал я спокойно. – Ты ничего не хочешь мне рассказать?

      – Не понимаю, о чем ты, Злой.

      – Точно не понимаешь?

      – Угу.

      – Что у тебя за дела были с Третьяком? Сам расскажешь или мне тебе освежить память?

      – Чего тогда пристал, если сам все знаешь? Это не имеет никакого отношения к убийству непомнящих. Душегубцы они, Злой. Послушай мудрого человека.

      – Мне кажется, Мирон, другие цели ты преследовал, подбивая меня на убийство Третьяка и его людей. Втемную решил со мною сыграть? Легион его вместе с ним в землю отправить чужими руками. Нет, Землекоп, я на себя это не возьму. Хочешь убить, убивай