Завтрашний царь. Том 1. Мария Семёнова

взятым в сражении. Глаза были шальные, бесстрашные.

      – Взяли меня! Насилком свели! – нечеловечески тонко крикнул Галуха. Он смотрел на Сеггара, на Мятую Рожу, не узнавал ни того ни другого. – Я по нужде… а они…

      Нож угрозно мелькнул перед самым лицом.

      – По нужде? С саночками, с коробом? А то мы следа не видели.

      – Вагуды многоценные… оставь, не найдёшь…

      – Твоей воли ждём, государь Неуступ!

      Вождь, взявший победу, судит и правит не только воинские дела. Сеггар медлительно повернулся к Лягаю:

      – Молви слово, ялмакович.

      Заскрипела прихваченная морозом кольчуга. Мятая Рожа передёрнул плечами:

      – Дозорные на петле привели, дальше не знаю.

      А сам усмехнулся.

      Сеггар обратил хмурый взгляд к молодому вору:

      – Слыхал? Покарать покарали, доказнять не велю.

      Кощей чуть не плюнул с досады, но вид Сеггара отрицал все мысли об ослушании. Парни ушли ворча, покинув Галуху, покинув брошенные набок чунки с пожитками.

      – Вот бы кого перед боем зарезали, а то Неугаса…

      – Тогда бы мы их одним кличем повернули. Богам оскорбление!

      Горик уже взвалил на волокушу тело приёмного отца, вырубленное из сугроба. Пытался распрямить, уложить руки и ноги, пристойно поместить голову, закутанную в мешок.

      Галуха начал смутно понимать, что уцелел. Тряской рукой стёр с лица снег и красную жижу:

      – Г-государь Неуступ… я песнями тешить… я гусляра твоего все песни слышал… все перенял…

      – Вот так кому попало щаду давать, – хмыкнул Мятая Рожа.

      Сеггар мрачно спросил:

      – Может, себе возьмёшь? Песнями тешиться?

      Галуха повернулся с надеждой.

      – Ну уж нет, – дружно отреклись побеждённые.

      Галуха задом наперёд пополз прочь, стукая челом в снег, бормоча невнятные благословения.

      – Такой песни воинские запоёт – знамя выронишь, – сказал Мятая Рожа.

      – Коли так, на что спас? – спросил Сеггар.

      Мелкие хлопоты мешали заняться тем, что было действительно важно. Пойти к раненым, например.

      Ялмакович смотрел в сторону.

      – Долг платежом… – выговорил он наконец, когда Сеггар уже подзабыл, о чём спрашивал. – Славный Лишень-Раз, не тем будь помянут, нам бирку с зарубками по себе заповедал. Когда б не гнев его, Крыло и ныне бы пел.

      Сеггар, без того страшный, осунувшийся, ощерил волчьи клыки:

      – Сравнил! Кого Боги в темя целуют, кому велят плевки отскребать!

      Мятая Рожа склонил голову:

      – Ну прибей его, коль я вовсе не прав. И меня заодно: от твоей руки не обидно.

      Ильгра отняла пальцы, испытывая, унимается ли кровь. Она ещё точилась, но рудный ток больше не грозил унести жизнь. Кивнув с облегчением, воевница стала зашивать рану. Прикрыла, велела бережно повернуть Незамайку. Стала обтирать густеющие потёки с широкой груди…

      И… вдруг выругалась морским цветистым загибом.