Соловей и халва. Роман Рязанов

твой слух чтением газели, о мой владыка! Я прочту тебе газель о халве.

      – Ну, что ж, мой возлюбленный соловей, – приободрил того хан. – Начинай!

      Бухари подошёл поближе к трону и прочёл нараспев:

      Льстецам у трона одна награда – халва.

      Бродяге-поэту из рук владыки горше яда халва.

      В кругу друзей – иное дело! Там ждут его

      Душистый чай, гроздь винограда, халва!

      Жаль, только розы нет на том пиру бедняцком,

      Без неё ж горька услада – халва.

      В тоске жду казни, палач уж меч заносит,

      А ты и смерти моей рада, халва!

      В разлуке с милой же, о Бухари, бери калам, пиши газели!

      Да будет стих страдальцам, будто сладкая отрада – халва!

      Читая газель, Али Ахмад принялся легонько кружиться на месте, притопывая ногами, словно дервиш, совершающий зикр9, и глаза его загорелись огоньком безумия. Когда он окончил, в тронном зале воцарилась напряжённая тишина. Все ждали, что скажет владыка Бухары. А тот, пожевав губами, произнёс тоном знатока:

      – Какой необычный редиф10 – «халва»! Никогда нам не доводилось слышать газель с таким необычным редифом!

      По залу прошёл ропот, в котором смешивались, и зависть, и облегчение, – казалось, ханский гнев миновал голову поэта.

      – Что ж, – немного задумчиво проговорил хан. – Почтенный Али Ахмад, подойди к столику с угощениями и возьми себе халвы, сколько пожелаешь!

      Чуть пошатываясь и облизывая пересохшие губы, старик сделал так, как повелел хан, набив себе полный рот халвой.

      – Ну, вот, ты видишь, – наставительно молвил тот. – В моём доме халва не горчит, подобно яду, стало быть, я – мудр и справедлив, и ты без боязни берешь из моих рук угощение! Твоя газель хороша, поэт Бухари! Скажи нам, только, что значит предпоследний бейт в газели, там, где сказано о казни и палаче?

      Тут повелитель запнулся и пристально, с удивлением взглянул на Али Ахмада, а тот, разинув рот и схватившись за горло, медленно осел на пол.

      – В чём дело? – недовольно перевёл взгляд на визиря Ибрагим-бека владыка Бухары. – Наш поэт переутомился и лишился чувств, упоённый великой милостью? Вели немедленно позвать моего врача…этого, который принадлежит к племени яхуди11 … доктора Иакова бен Захарию.

      – Несомненно, великий хан, солнце вашего милосердия затмило взор этому безумному рифмоплёту Али Ахмаду, – поспешно согласился визирь. – Сейчас сюда придёт врач, а вы пока может продолжать празднество, – закончил он зычно, взглянув на остальных присутствующих.

      Но никто не двинулся с места и не заговорил, – все в молчании смотрели на безучастно лежавшего на полу Али Ахмада. Вскоре появился и доктор Иаков-бен-Захариа, ещё не старый, красивый яхуди, чей безупречный внешний вид, правда несколько портила начавшаяся расти на голове лысина. Врач потрогал пульс лежавшего поэта и обернулся к хану с искажённым лицом:

      – Он мёртв!

      Глава

9

Зикр – обрядовая практика суфиев, включающая в себя и элементы танца.

10

Редиф (от арабского «идущий во след») – слово, либо же группа слов, идущая после рифмы в таких формах восточного стихосложения, как газель или рубаи. Редиф служит для эмоционального подчёркивания смысла стихотворения.

11

Яхуди – так называли проживающих в Средней Азии евреев.