.

незажженного камина, развернулся и из гостиной вышел.

      Подошел Николя с подносом, предложил ей минералку в высоком стакане. Танька питье приняла, поблагодарив легким кивком.

      Кто он тут, интересно? Официант? Мажордом? С Михеева станется и мажордомом обзавестись.

      Морда у Николя невозмутимая, как и полагается вышколенной прислуге, но ей показалось, что смотрит он на нее с веселой издевкой.

      Прикрывшись стаканом, она осмотрелась.

      Супруги Турчины сидят по разным краям дивана. Он наливается ромом, она возится с цепочкой. Видно, застегивает на ней замочек, чтобы через голову надеть, а кулон уже нанизала. Странный кулон, на медальон больше походит.

      Может, у нее там отрава спрятана? Приворотное зелье или что-то в таком роде? Подсыплет незаметно в питье жертвы порошочку, и все, кирдык, ты мой навеки.

      Беда только в том, что все действо на глазах у Таньки проходило. Ничего Виталику в стакан не сыпали. Сам повелся, добровольно. Такие дела.

      Татьяна горестно вздохнула.

      И где он сейчас? Напрасно она с мужем так. Очень хочется отсюда убраться.

      Или она одна уедет, вызовет такси и уедет, а муж пусть остается дела с Михеевым дорешивать. Потому что пока никакого делового предложения чиновник Родионову не озвучивал.

      Идиотская мысль. Она уедет, а Виталий будет с этой крысой любовь крутить. Нет уж, держись и дальше. Точнее сказать: сражайся.

      Юриста тоже не видно. Беркутова за столом все еще сидит, коньячок потягивает. О чем-то переговариваются супруги Хохловы с хозяином, стоя у музыкального центра. Музыку что ли выбирают и не могут выбрать?

      К ним приблизился Николя, отвел хозяина в сторону, советуясь о чем-то. Они оба вышли.

      Хохловы остались топтаться на месте, и было понятно, что они решают сложную этическую задачу: усесться ли им на диване в знак солидарности с Турчиной – то ли потерпевшей, то ли виновницей, или занять кресла у камина, выказав понимание Родионовой – то ли зачинщице скандала, то ли потерпевшей.

      Татьяна поняла, что сейчас заплачет, и, стараясь двигаться размеренно и с достоинством, вышла в холл, питая надежду, что ванная никем не занята, а значит, она сможет хоть ненадолго уединиться.

      Ванная была пуста.

      Сколько она провела внутри зеркально-кафельного бокса, горестно вздыхая и шмыгая носом, крепясь изо всех сил, чтобы не разрыдаться и не погубить макияж – десять минут, двадцать? Примерно столько.

      Когда вернулась в гостиную, увидела, что там произошли перемены.

      Алекс Турчин развалился на диване, свесив руку до пола, и, кажется, тихонько всхрапывал. Опустевший стакан он поставил на палас возле изголовья.

      Вокруг столика у камина сидели в креслах Сергей и Майя Хохловы, Ирина Беркутова и Лариска-крыска. Все четверо склонились над картонным полотнищем какой-то настольной игры, поочередно вытаскивая карточки из стопки и передвигая фишки. Сиделось им неудобно, на краешках, и особого азарта не наблюдалось, но интерес