Все только хорошее. Даниэла Стил

решила.

      – На той неделе я еду в Лос-Анджелес.

      Он кивнул и направился к окну, за которым виднелось море. С минуту помолчав, он вновь повернулся к Изабель и, горько усмехнувшись, сказал:

      – Прямо какое-то заколдованное место. Рано или поздно все они отправляются на Запад.

      Он вновь вспомнил Шилу. Когда-то, давным-давно, он рассказывал о ней Изабель.

      – Может, в конце концов и меня туда занесет?

      Изабель улыбнулась:

      – Ты принадлежишь Нью-Йорку, Бернар. Ты живешь тем, чем живет этот город.

      Берни грустно покачал головой:

      – А вот тебе этого мало...

      Их взгляды встретились.

      – Понимаешь... Это не ты... Дело вовсе не в тебе... Если бы я искала что-то... серьезное, если бы я хотела выйти замуж... Ты бы очень меня устроил. Правда.

      – Я никогда не предлагал тебе ничего подобного.

      И все же рано или поздно так должно было случиться – это понимали оба. Просто он не мог иначе, таким уж он был человеком, пусть порой о том и жалел. Был бы он посвободней... поразвязней... умел бы он снимать фильмы...

      – Я себя в этой роли не представляю, Бернар. Понимаешь?

      Еще бы! Она представляла себя только в роли кинозвезды. Через три дня после того как они вернулись в Нью-Йорк из Истгемптона, Изабель уехала со своим режиссером. Она уложила свои вещи куда аккуратней, чем это сделала Шила, не забыв прихватить при этом и те замечательные платья, что подарил ей Берни. Она доверху набила свои чемоданы от Луи Вюиттона и напоследок оставила ему записку. Четыре тысячи долларов наличными, которые Берни прятал в ящике стола, она тоже взяла с собой, написав, что «занимает их и надеется, что он поймет все как надо». Съемки прошли успешно, и уже через год Изабель появилась на экранах. К этому времени Берни было уже наплевать на нее. И не только на нее. Женщин у него хватало. Манекенщицы, секретарши, администраторы, миланская стюардесса, актриса, политик... Но все это было так – как бы между прочим. Сердце его вновь обратилось в камень.

      Когда кто-то заводил речь об Изабель, Берни чувствовал себя круглым идиотом. Та, конечно же, не вернула ему ни денег, ни часов «Пиаже», пропажи которых он сразу не заметил. Она не прислала ему и рождественской открытки. Изабель использовала Берни и сменила его на другого мужчину, то же самое наверняка произошло и с его предшественниками. В Голливуде она тоже не теряла времени зря: снявшись в первом фильме, тут же нашла себе режиссера поименитей. Изабель Мартен могла пойти далеко, в этом Берни не сомневался. Родители вскоре поняли, что говорить с ним о ней не стоит: после какой-то неосторожно произнесенной ими фразы он покинул Скарсдейл вне себя от ярости и вернулся туда только через два месяца. Тема эта с той поры была запретной.

      Он пришел в себя только через полтора года после исчезновения Изабель. В женщинах недостатка не было, дела шли прекрасно, магазин процветал. Проснувшись и увидев бушующий за окном буран, Берни все-таки решил отправиться на работу. Он хотел поговорить с Полом Берманом о летних планах магазина и разобраться с текущими делами. Ему в голову пришло несколько замечательных идей. Берни,