Развод. Ты предал семью. Анна Гур

шкаф берет себя в руки и поворачивается ко мне.

      Явно готовый исполнить приказ.

      – И это отсюда забери! – указывает женщина на мой чемодан.

      – Что здесь вообще происходит?! – в ужасе задаю вопрос, но меня уже никто не слушает, мужчина подхватывает мой чемодан и берет меня под локоть, словно тисками сжимает, тянет вперед, к входной двери, а я упираюсь изо всех сил!

      – Вы не посмеете так поступить со мной! Не посмеется! Я не отдам вам свою дочку!

      – Все права на ребенка у нашей семьи, а ты никто, – летит мне в спину ядовитый голос свекрови.

      Меня вытаскивают на улицу, а я будто в какой-то прострации, я себя не помню, не понимаю, что кричу, как сопротивляюсь, возможно, даже дерусь, но стоит двери за моей спиной захлопнуться, как я обмякаю, наверное, даже в обморок падаю.

      – Госпожа… госпожа… успокойтесь…

      Слышу голос амбала, который чуть ли не на весу меня продолжает держать одной рукой, а я кулем вишу в его руке, просто безвольным.

      – Не усугубляйте свое положение… уходите…

      Меня тошнить начинает, больно становится… нереально больно… Охранник выводит меня за ворота, сажает в какую-то машину, с трудом понимаю, что это такси…

      Амбал укладывает мой чемодан в багажник и вкладывает в мои руки сумочку.

      А я даже не понимаю, что происходит. Ничего не понимаю…

      Не осознаю, вернее…

      – Моя дочка… – шепчу, и слезы из глаз ручьем текут. – Мой ребенок…

      Порываюсь выйти из машины, но чертов охранник не позволяет мне выбраться из машины, заглядывает мне в глаза и выдает с нажимом:

      – Просто уезжайте, Сатина Селимовна, уезжайте… у меня приказ… я буду вынужден исполнить, если будете сопротивляться…

      И что-то такое нехорошее, предостерегающее в этих бездушных глазах проскальзывает, что страшно становится…

      Меня никто не пожалеет, а я поднимаю взгляд и смотрю поверх головы охранника, смотрю на окна детской, где сейчас сладко спит моя Алечка…

      – Я отомщу. За все отомщу. За каждую пролитую слезинку… – шепчу едва слышно, и дверь захлопывается.

      Такси увозит меня от дома, в котором осталась моя дочка…

      – Куда едем?

      Внезапно раздается голос водителя, и я моргаю ошалело. Не понимаю, что происходит со мной.

      Где я? Какой-то шок, оторопь.

      Медленно сглатываю и понимаю, что не знаю…

      В дом отца ехать не вариант… Я просто не пойду туда, потому что как минимум начнутся вопросы, как максимум истерика матери и гнев папы…

      А у него сердце…

      Я не могу вернуться в дом, так как это позор, но сейчас я не об этом думаю, они узнают все… не от меня, а из новостей, в них меня свекровь тыкала.

      Просто я хочу выиграть немного времени, чтобы побыть со своими мыслями, со своей болью, чтобы собраться, встать на ноги… понять, что же мне делать…

      На автомате рука сама стремится к сумочке, и я достаю оттуда связку ключей, задумчиво верчу и перебираю ключики…

      И на глазах слезы, потому что еще утром у меня был дом, а сейчас… сейчас я чужая везде, чужая, и мне