Проклятие для ведьмы. Виктория Даркфей

– босоногая озорница – смотрела в небо испуганным холодным взглядом… Марижа увидела в тот день еще много жутких ран. Мертвецы проходили через ее руки и каждый был увечнее другого.

      Иногда они с Ларием находили живых мужчин и женщин. Но мало кто из них мог бы дожить до завтрашнего заката – настолько страшные увечья у них у всех были. Они стонали и кричали, а забытье или смерть ждали как избавление. Некоторые люди лежали, глядя в серое небо, и Торп отсчитывал последние минуты их жизни. Сколько ни смотрела Марижа вокруг, везде были только страх и смерть, от которых мертвой хваткой сжималось сердце.

      А потом пришло время положить всех убитых в землю – ведь сейчас не было возможности предать тела очистительному огню. По всем правилам после такой ужасной смерти от рук ведьм, умерших полагалось бы сжечь, но раненые и больные люди не могли сходить в лес за сушняком.

      Нет слов, чтобы описать скольких трудов стоило крестьянам выкопать братскую могилу – ведь на всю деревню они с трудом нашли только две лопаты, да и то одна была сломанная. К вечеру всех мертвых сложили на дне одной большой ямы. Благо их висланская земля была мягкая и плодородная, и только верхний, испоганенный ведьмами, слой был тверд как камень. Селяне прочитали положенные молитвы и забросали могилу землей. Затем они разошлись кто куда, лишь бы подальше отсюда.

      Ночь опустилась на сожженную деревню. Марижа с Ларием устроились на ночлег под холмом, прячась от речного ветра. Они постарались забыться сном, но ужасные картины прошедшего дня все никак не давали им уснуть.

      – Ларик, – тихонько прошептала Марижа, боясь потревожить жениха, если он вдруг задремал.

      – Что? – ответил парень минуту спустя.

      – А ведь моих никого не нашли… Вдруг кто-нибудь из них жив? Я теперь вспомнила, что отца дома не было, Фафика ведьмы забрать могли, а матушка у себя в Святилище, наверное, отбилась, – с надеждой предположила Марижа.

      – Я с твоим отцом на берегу к Скорогоду последние приготовления наводил. И перед тем как меня ударили, – Ларий коснулся виска рукой, – я видел, как одна из ведьм оторвала ему голову когтями, и он упал в реку. Вода отнесла его тело. А Фафику лучше быть убитым, чем плененным этими бестиями, ведь ты же знаешь, что делают с маленькими детьми в Ведьминой горе. А что с твоей матушкой в лесу стало, я не знаю, да только если бы она была жива, уже давно в деревню вернулась.

      Ларий знал, что хуже, чем сейчас уже не будет, а пустые надежды до добра не доведут, когда откроется истина. Он резал правду-матку, жалея, что не может оградить Марижу от боли, и принять на себя все, что ей сегодня пришлось пережить. Но изменить что-то было не в его силах.

      Марижа слушала его с расширенными от ужаса глазами и не могла вымолвить ни слова. В ее сердце накопилось столько горя, что оно прорвалось потоком рыданий. Девушка проплакала на груди у Лария всю ночь, забывшись тревожным сном лишь под утро.

      А утро настало опять такое же блеклое и серое. Небо снова роняло на землю