Резюме. Алексей Беликов

Эпизод 18.

      Жил я в Купчино, но жил там не всегда. Впрочем, довольно долго, с пяти лет до Васильевского острова примерно, до переезда на Ваську.

      Иногда я пытался полюбить другие места в нашем городе, начинал в них пробовать жить, но потом всё равно возвращался обратно.

      «Не сошлись характерами», – как заключили в гражданском суде.

      Я любил своё Купчино, как родное, хотя родился я вовсе не здесь. Я родился, как в песне, я начал жизнь в трущобах городских на набережной р. Пряжки, неподалёку от одноимённого психдиспансера. А это, я вам не без гордости скажу, намного трущобистей всех трущоб Ф. М. Достоевского.

      Я жил с рождения на ул. Мясной, погрязшей тогда в коммуналках. Да-да, есть такая улица в устье Мойки.

      Бывшая с 1739 г. Прядильная, а после, в 1776 г., переименованная в Большую Мясную в честь скотобоен, обильно тут расположенных. Малой Мясной так и не появилось, поэтому Большую сократили.

      К моему появлению на ней уже не было кровавых стоков в реку (хотя угол наклона сохранился) и не слышно было рёва скота на забое, только название улицы хранило память прошлых лет.

      Я плохо всё там помню, но это место, Мясная улица со своим скотобойным прошлым, она отозвалась в моей трудовой биографии дважды, и второй раз это было в Купчино.

      Рядом с Цимбалинским мостом, справа от него панельки, а по левую руку (по левую со стороны Купчино, конечно, я всё всегда рассматриваю только с этой стороны) слева какие-то невнятные строения, промышленные, не знаю, стоят ли там ещё, а тогда были, там я и работал.

      Это был «мясной цех», я его про себя так называл, небольшое предприятие по разделке, обвалке и жиловке говяжьих туш и дальнейшей их сортировке для разных категорий граждан. Кому огузок, кому шея, кому голяшка, кто что любит!) Каждой прослойке общества по возможностям!)

      Сейчас вам про это расскажу, я всегда ставлю всем в пример организацию работы в том месте. Такого чёткого ритма работы, заботы о процессе даже в мелочах я не встречал этого больше нигде, даже в ИКЕА, она идёт за мясным цехом на втором месте моего хит-парада.

      Заданный ритм работы не позволял никаких разговоров, диалогов не будет, всё только по делу.

      Утро. Утром был завтрак, нет, немного можно отступить, в то голодное время (!) на работе был завтрак (!), у нас была поварская и очень вкусные, разнообразные завтраки и обеды.

      После, встав из-за стола, весь коллектив переодевался для работы.

      Мы надевали белоснежные, ещё пахнущие глажкой после прачечной, рабочие костюмы, влезали в скрипящие своей чистотой сапоги и под хруст своих накрахмаленных одежд заходили в стерильный, слепящий белизной кафеля цех.

      Поверх рук у мужчин были кольчужные перчатки до локтя и такие же железные передники, в руках остро отточенные ножи.

      Женщины не все были вооружены ножами, сами ножи у них были короче.

      Мы занимали свои места вдоль небольшого конвейера. Во главе стоял поперёк металлический стол, с него всё начиналось, к нему вела подвесная дорога с крюками, на крюках завозили туши.

      Главный мясоруб стоял в центре