Женский взгляд на любовь. Юрий Томин

ала заботы у Мартина Хайдеггера.

      Следуй за мной, отважный читатель, я поведу тебя в многообразный, загадочный, чарующий и пугающий мир женских душ, скрывающийся за неприступной «загадкой женщины», которую многие мужчины стремятся разгадать, а женщины вольно или невольно, но искусно оберегают.

      Иллюзия симметрии любви

      Загадка исключительности любви – Зарождение подозрений – Лев Толстой – Поиски следов – Фантомы женского – Фридрих Ницше – Отто Вейнингер.

      Попробуем для начала поразмышлять над следующим вопросом:

      – Почему любовь исключительна и связана с единственным избранником?

      В раздумьях о загадочности любви одним из первостепенных вопросов, который невольно приходит в голову и остается там без внятного ответа, является вопрошание об исключительности любви.

      Несомненное свойство настоящей любви проявляется в ее сосредоточении на единственном человеке, пронзительном переживании безграничного единства только с данным индивидуумом – несравненным божественным созданием1.

      Если попытаться дать самое простое определение любви, то мы не можем избежать качества исключительности. В повести Л. Н. Толстого «Крейцерова соната» дается следующее общеизвестное («всякий знает») определение любви: «любовь есть предпочтение одного или одной перед всеми остальными».

      У философа Вл. Соловьева любовь «в собственном смысле» есть «исключительное индивидуализованное и экзальтированное половое влечение».

      Однако в опыте жизни такое чувство подвергается безжалостному умалению в любовных разочарованиях и новых обретениях.

      Посмотрим, какие доводы о нереальности исключительности любви приводятся в «Крейцеровой сонате».

      Во-первых, убедительно звучат сомнения в сколько-нибудь большой продолжительности «исключительного предпочтения», только в идеале длящегося всю жизнь.

      – Предпочтение на сколько времени? На месяц? На два дни, на полчаса? – вопрошает, выстрадавший свой скептический взгляд, несчастный герой повести Позднышев2.

      Если же вы все еще идеализируете, попробуйте возразить против того, что «к каждой красивой женщине» всякий мужчина испытывает любовь, или, что неизбежно пресыщение, как «одна свечка не будет гореть всю жизнь».

      Позднышев убежден, что исключительность любви доступна лишь людям, верящим в ее божественное таинство, а «в наше время один обман!» На этом, собственно, и кончается в повести стихийный вагонный спор о возможности брака по любви, раз нет ее главного качества – исключительности.

      Но обратим внимание на еще один довод Позднышева, который как раз и послужит отправной точкой наших рассуждений об иллюзии симметрии любви.

      Свою убежденность в невозможности настоящей любви с присущими ей качествами исключительности и долговременности Позднышев также основывает на том, что в этом отношении любовь мужчины и женщины не симметрична, причем любовь женщины менее надежна: «Если допустить даже, что мужчина и предпочел бы известную женщину на всю жизнь, то женщина-то, по всем вероятиям, предпочтет другого, и так всегда было и есть на свете».

      Обоснование этого тезиса Позднышевым сугубо математическое – вероятность того, что мужчина выбирает данную женщину на таких же основаниях любви, как и женщина выбирает данного мужчину, а не дает ему согласие по каким-то своим собственным соображениям, ничтожно мала – «так же как не может быть, что в возу гороха две замеченные горошины легли бы рядом».

      Вместе с тем в реальной жизни подавляющее большинство влюбленных убеждено как раз в обратном. Маловероятное и невозможное считается вполне даже правдоподобным, поскольку Единственная или Единственный является не по математической логике, а как чудо, как наша вторая половинка, и взаимность приходит как желанный подарок судьбы.

      Неужели все витают в облаках и обманываются, а Познышев прав?

      Давайте посмотрим, какие еще имеются основания для сомнений в симметричности пусть даже и взаимной любви.

      Но прежде сделаем необходимое пояснение. Поскольку дальнейшие рассуждения будут затрагивать вопросы и оценки, имеющие высокую эмоциональную нагрузку, хотелось бы избежать несправедливых обвинений в мизогонии, в односторонности мужской точки зрения и в предубежденности.

      Более того нам бы искренно хотелось, чтобы наше рассуждение в итоге могло бы стать созвучным, например, убежденности упомянутого ранее Писателя в том, что «в любовных отношениях женщины обычно компетентнее мужчин – смелее, самоотверженнее, ответственнее». Стоит, однако, отметить, что, погрузившись в глубокий анализ отношений любви, он, видимо, крепко столкнулся с рассматриваемым нами вопросом, но лишь обозначил его: «у женщины палитра чувств должна была выглядеть как-то иначе», – и ограничился выданным авансом комплиментом.

      Итак, начнем с общих соображений о различии мужского и женского миров.

      Отметим говорящее название популярной книги Джона

1

Зинаида Гиппиус, например, утверждала: «Чувство любви, состояние любви, о которой мы говорим, – более или менее знакомо всякому. Все поэтому знают, что оно неизменно сопровождается ощущением, во-первых, абсолютной единственности любимого и, во-вторых, – вечности любви… предложите любящему, в обмен, какое угодно человеческое существо, или хоть все другие, – он даже не взглянет: в любимом для него ценность абсолютная». О следах андрогинности в душе человека и страстном поиске своей второй половины известно от Платона. И это на разные лады толкуют философы и литераторы. Так, философ Серебряного века Николай Бердяев считал: «У каждой души есть своя предназначенная в мире, единственная родная душа, дополнение к цельной индивидуальности». А наш современник Андрей Баумейстер видит в платоновском мифе, поведанном комедиографом Аристофаном за задушевной беседой, восхваляющей бога любви Эроса, подлинную сущность любви. К такой же подоплеке настоящей любви, называя ее симбиотической, склоняется Писатель, широко известный своими детективами и историческими исследованиями.

2

Позднышев, женившийся по любви и намеревавшийся устроить идеальный брак, заканчивает ненавистью и убийством своей жены. Скрытые от разума причины ожесточения супругов друг против друга, по глубокому убеждению протагониста повести Льва Толстого, заключаются во «властвованьи женщин» и в «животных излишествах половой страсти» со стороны мужчин.