Убийство в Эшли-Грин. Осторожно, яд! (сборник). Джорджетт Хейер

него не стреляли несколько месяцев.

      – Дорогая, почему ты так обидчива? – притворно удивилась Виолетта, приподняв изящные брови. – Теперь я ни за что не посмею спросить, зачем тебе такое странное оружие.

      – Это хорошая вещь, – сказала Антония.

      Разговор после этого прекратился, но благодаря умелой помощи Виолетты студию так быстро привели в порядок, что Антония пожалела о своем минутном раздражении, отобрала у Кеннета книгу и велела Мергатройд приготовить чай.

      В разгар чаепития дверь открылась, и в студию заглянул человек, которому можно было дать и тридцать пять, и сорок пять лет. У него было добродушное, чуть робкое выражение лица. Серые, налитые кровью глаза смотрели с дружелюбной рассеянностью. Сидевшие за столом безучастно и выжидающе уставились на него.

      Пришедший неодобрительно усмехнулся.

      – Привет! – сказал он хрипловатым тоном человека, слишком часто заглядывающего в рюмку. – Дверь была не заперта, поэтому я решил войти. Как поживаете?

      Антония вопросительно посмотрела на брата и с испугом увидела, как тот побледнел. В глазах Кеннета можно было прочесть изумление, гнев, ужас.

      – Господи! – сдавленно воскликнул он. – Роджер!

      Глава тринадцатая

      От неожиданности Виолетта уронила бутерброд на пол. Сидевшая рядом с ней Лесли услышала, как она ошеломленно произнесла:

      – Но он мертв! Все говорили, что он мертв!

      Антония хмуро оглядела пришельца.

      – Правда? Так вот кого ты мне напомнил. Мы думали, ты мертв.

      – Думали! – выкрикнул Кеннет. – Мы знали, что он мертв! Он был мертв много лет!

      – Собственно говоря, я никогда не умирал, – произнес Роджер Верекер с таким видом, будто открывал секрет. – Просто какое-то время представлялось разумным числиться в мертвецах, потому что запахло жареным из-за денег. Я уже не помню подробностей, но люди были очень злы, очень.

      – Но с какой стати ты все это время оставался мертвым? – спросила Антония.

      – Сам не знаю. Не было особого смысла возвращаться к жизни. Потребовалось бы множество всяческих хлопот. Я подумывал об этом, но мне и без того жилось недурно. Ты, очевидно, Тони! Я бы тебя не узнал. Кеннет тоже изменился. С такими волосами ему надо бы сходить в парикмахерскую.

      – Оставь мои волосы в покое! – гневно воскликнул Кеннет. – Если ты…

      – Не волнуйся, я не собирался их касаться. Знаете, так странно видеть вас обоих выросшими. У Тони, когда я видел ее последний раз, была косичка – может быть, я ее с кем-то путаю, но, думаю, то была она. Длинная косичка с бантом на конце. Ты был несносным зверенышем. Вижу, изменился не так сильно, как Тони. Помню, ты возился с вонючими красками.

      – И сейчас возится. Он художник, – сказала Антония.

      Роджер встретил эту весть с легким, мимолетным удивлением.

      – Нет, правда? Что ж, тогда извиняюсь, что заговорил о его волосах. Вот что бывает, когда долго не