Воры в законе 1. Владимир Алексеевич Козлов

перейдёт в кладовщики. Эта работа ему была по душе. Она давала ему помимо оклада удовольствие и левый заработок. Это была его стихия. Он крутился там умело, главное вовремя производить было списание. До призыва в армию шоферами в ЦРМ работали и его сыновья, Зосим и Иосиф. Старший сын Карп работал на металлургическом заводе в кроватном цеху, который находился не на основной территории, а на берегу реки Весёлки. Он в армии не служил из-за плоскостопия, поэтому женился рано, на дочке заведующего складом ЦРМ Иване Горбунове. Иван Горбунов, – шестидесятилетний мужчина, крепкий на вид, тоже был на фронте и жил в соседях с Чашкиными. Прирождённый охотник, у которого был самый большой арсенал охотничьих ружей, никогда без трофея с охоты не приходил. Поэтому на подворье у них не было скотины, кроме кроликов и уток. А ещё у него было четыре собаки одна сторожевая и три охотничьих, за которыми больше ухаживал Карп Нильс. С этими собаками Иван смело ходил на кабана и лося. Иногда брал с собой на охоту Карпа, которого обучил умелой стрельбе. Этот добродушный увалень нравился Ивану, – беря его с собой на охоту, Иван знал, что после удачного выстрела мог прямо в лесу раздавить бутылку водки. Козу или дикого подсвинка Карп запросто мог взвалить себе на плечо и нести его без отдыха несколько километров. Иван Карпу всегда раньше в шутку говорил: «Как подстрелишь кабана, так отдам за тебя младшую дочь…» Кабана Карпу так и не удалось завалить, но, как бы то ни было, зятем Ивана Горбунова он стал. Свою младшую дочь Иван отдал за Карпа без разговора. От этого брака у них родился сын. Иван был многодетный отец, – у него было шестеро детей и все они жили в Перми, кроме младшей дочери. В отличие от Нильса Иван не отличался меркантильностью, но очень любил закладывать за воротник. Рабочий день у него всегда начинался со стакана самогона. В обед он бежал к пивному ларьку, где выпивал две кружки пива. Зимой он заполнял чайник пивом и предварительно разогрев его на плитке, потягивал пивко на складе в своё удовольствие. Не редко летом в обеденное время он примыкал к местным алкашам и просыпался под вечером в густых зарослях репейника или в чьей-нибудь лодке. Около этого питейного заведения Иван и увидит первым Тагана на второй день после освобождения. Тот вышел в обед из дому и, пройдясь по густой траве, дойдёт до пивного ларька. Иван знал, что Глеб на зоне потерял ногу и также слышал от сестры Дарьи, что со дня на день Глеб должен был освободиться, поэтому сразу узнал его. Он приблизился к Тагану вплотную:

      – Глеб никак ты! – растопырил для объятия он руки.

      – Я Иван, видишь, здоров и невредим, – обнял он своего соседа, – правда, кеглю потерял на зоне, – показал Глеб на протез. – Обидно, конечно, войну прошёл без царапины, а в лагере от суки непутёвой пострадал.

      – Главное жив и здоров, а нога новая отрастёт, – взбодрил его подвыпивший Иван.

      – Нога, это не гриб, – всходы не даёт, – не понял он юмора соседа.

      – Хрен с ней с ногой, давай мы с тобой за встречу дёрнем