Весна незнаемая. Елизавета Дворецкая

народил девок! – горестно приговаривал Хоровит, сжимая руками голову и покачиваясь. – С одной-то наплачемся, а ведь еще две растут! Ох, Матушка Макошь!

      – Ты хоть у князя-то расскажи, как было дело! – наставляла его Любезна. – Не бесчестил нас никто, пусть не болтают!

      Но и после того как Хоровит рассказал у князя о неудачном сватовстве Беляя, слухи не прекращались. Повод к драке выглядел слишком легковесным и недостоверным.

      – Что-то темнят! – украдкой перешептывались старейшины. – Дочку-то позорить жаль, известное дело! И князю-то брата выгородить охота, вишь, обрадовался! Что-то тут не так!

      – Не так! – с горькой насмешкой воскликнул старик Бежата, услышав возле себя подобный же шепот. – А как вы хотели-то? Будто драки по-умному бывают! Смешно! Да какую драку ни возьми – глупая и есть! Дурное дело нехитрое!

      Однако часть слухов оказалась недалека от истины – та, что касалась виры за обиду. Князь поставил условие: или Кузнечный конец берется доставить ему самого Громобоя, или платит двадцать гривен. Кузнец, ударивший княжьего брата безо всякой вины, да еще и на глазах у дружины, подлежал строгому наказанию, с этим спорить не приходилось. Старейшины Кузнечного конца могли призывать князя Держимира не к справедливости, а только к милосердию. Даже разложенные на все дворы, двадцать гривен были огромными деньгами.

      – Дай срок, княже! – просили старики. – Хоть на полгода. Иначе не собрать. Не детьми же отдавать!

      – Сроку вам три дня! – жестко отвечал князь. – Через три дня мои отроки будут у вас серебро принимать. Не хватит серебра – давайте зерном, полотном. Скотиной возьму, кузнечным товаром. Холопами возьму. Парень за пять гривен пойдет, девка за шесть. Сами решайте. Жребий мечите. А через три дня не представите все сполна – на четвертый возьму сам.

      Прямичевцы знали своего князя, поэтому расходились удрученные.

      – Работай на него теперь! – вполголоса бранились кузнецы по пути домой, стараясь не смотреть друг на друга. – Крушимир! Да хоть бы тому упырю черному вовсе шею свернули! Товаром возьмет! Смиловался! А жить мы чем будем?

      Кое-кто из самых осмотрительных попытался было отослать сыновей и дочерей на время прочь из города, подальше от беды, но дозорные у ворот завернули сани оглоблями назад: князь не велел никого выпускать.

      – Вот так вот! – возмущались неудачливые беглецы. – У себя дома как в полоне! Да когда ж такое было?

      Прочие посадские жители тоже вздыхали. Каждому не так уж трудно было вообразить на месте Громобоя своего собственного сына или брата, а долг Кузнечного конца – своим собственным долгом.

      – Это все за князя Молнеслава! – твердили старухи. – За то, что братьев погубил! Пропадем, все пропадем! Всех нас Зимний Зверь пожрет, Костяник закостенит! Гибель наша пришла!

      Сразу после княжеского совета Нахмура и несколько других купцов зашли к Хоровиту. Им решение Держимира тоже не обещало ничего хорошего.

      – Серебра у кузнецов