Бей или беги, ведьма! Кара придет. Евгения Горюнова

мальчишка ей, конечно, не поверил ни чуточки, но расспросы временно решил отложить. По опыту общения со старшими он уже знал, что взрослые обожают кого-нибудь поучать, надо только дождаться хорошего расположения духа. Тогда и задавать вопросы. А вот если под горячую руку полезешь, можно и огрести по полной. Он машинально потер затылок, привыкший к щелбанам и тычкам.

      – И где птица? – спросила, осматриваясь, девушка.

      – Там, – пацан махнул на большую печь, занимающую почти треть комнаты. Елена скептически посмотрела на него.

      – Ты кашу, что ли из вороны сделал? – аромат в воздухе витал приятный, съедобный.

      – Почему из вороны? – спросил пацан, – это ворон, настоящий, большой. Только не из него, а ему.

      Лена быстрым шагом обогнула печь и увидела на импровизированной постели из травы огромную черную птицу, при виде девушки открывшую клюв. Лена, повинуясь внутреннему порыву, протянула птице руку, та неуклюже подпрыгивая и волоча одно крыло, подошла к руке и ткнулась головой в нее, как кот, требующий ласки.

      – Ооой, – протянул мальчишка, – плачет…

      Лена тоже с удивлением заметила, как из крупных черных бусинок-глаз выкатилась слезинка и упала на доски стола.

      Аккуратно посадив ворона себе на одну руку и прижимая другой, Лена пошла обследовать избушку.

      Та оказалась очень похожей на дом ее бабушки и дедушки. Большая основная комната с печью, в которой можно готовить, а сверху вполне с комфортом спать. Между печью и окнами небольшой закуток с узким столом и несколькими полками – кухня. Справа – пустое пространство. В доме ее предков там стоял стол, а ближе ко входу – кровать. Слева от входа, перед печью была дверь в еще одну комнату. Лена попробовала было открыть, но не вышло.

      – Я с чердака смотрел, там доски обвалились и дверь подперли. Дом-то старый.

      – А сам-то не боишься здесь лазить?

      – Неа, мне-то чего, я легкий.

      – А зовут тебя как, легкий?

      – Пашкой кличут, – пацан опять потер затылок, затем почесал шею.

      – А меня Леной, – улыбнулась девушка, – будем знакомы, Пашка.

      Мальчишка улыбнулся, сверкая белозубой улыбкой и чуть смущаясь.

      – Где ты птицу-то нашел?

      – А на поле. С месяц уже как. Думал, дохлая, хотел закопать, а она как крылом дернет, – Пашка отвел глаза, вспоминая свой страх и как чуть не утек с того места. – А тебе она зачем? – он вдруг сурово сдвинул брови и поднял плечи, будто готовясь драться. – Если чучело из нее хочешь, так я не дам!

      – Нет-нет, успокойся, его подлечить надо, крыло, видишь, волочит? Ты молодец, что заботишься. Знаешь что, приходи завтра к матушке Яромире, я у нее живу, проведаешь своего подопечного.

      – Да я понял уже, что ты из ведьм. Только мне мамка говорила, что вы не страшные, помогаете нам, а ты вон какая, – он насупился, вспоминая, как Лена поймала его у лаза из дома.

      – Прости. Я же не знала тогда, что ты хороший. Думала, пакостишь. А ты, оказывается герой, да к лекарскому делу таланты проявляешь.

      Пашка поплыл, как масло сливочное