Минуты между нами. Алиса Гордеева

кабанчиками к столовой – вас одних ждут!

      Нам обоим ничего не остаётся, как покорно кивнуть. Но если я продолжаю тупить, то Кротов резво срывается с места и в два счёта вылетает за дверь.

      – Нашла с кем воевать, Лера! – прикрыв глаза, озабоченно вздыхает Ирина Григорьевна. – Ладно, пошли! Нехорошо заставлять других себя ждать.

      Фальшиво улыбаюсь, чтобы скрыть слёзы и проснувшийся так некстати страх, а потом иду следом за Ириной Григорьевной к проклятой беседке, не чувствуя холода, не замечая дождя, с трудом ориентируясь в пространстве. Уговариваю себя не бояться и даю слово держаться учителя: так меня не тронут – не посмеют. Но удача, видимо, решает окончательно отвернуться от меня.

      – Ребята! Послушайте внимательно! – стоит нам подойти ближе к оголтелой толпе подростков во главе с Кротовым, как Ирина Григорьевна весьма быстро умывает руки. – Дальше вы проходите квест без меня!

      Сердце уходит в пятки, а желание бежать со всех ног кувалдой бьёт по вискам. Что я наделала! Где мне взять силы пережить этот день, если от одного только взгляда Дани меня здесь и сейчас бросает в дикую дрожь?!

      Едва справляясь с волнением, заставляю себя дышать. По привычке прячусь за чёрной тканью капюшона и мысленно готовлюсь к новой порции унижений. Но подоспевший к нашей компании Стас, сам того не ведая, дарует мне минуты отсрочки.

      – Все собрались? Все готовы? – Его глаза сияют азартом, а костюм сумасшедшего химика невольно притягивает взгляды: белый халат, очки, грим – глупости, но те позволяют мне незаметно слиться с окружающей нас серостью, а потом спрятаться за углом столовой. Этот квест совершенно точно не для меня!

      Сжавшись в комок, я прислоняюсь в посеревшей стене заброшенного здания и жадно впитываю каждый звук со стороны веранды. Стас говорит что-то об опытах и сотворении волшебного эликсира счастья; пытается втереть нашим, что именно его они и будут создавать, собирая необходимые ингредиенты по ходу прохождения квеста, а потом уводит толпу за собой к первому испытанию.

      Я наконец выдыхаю, а спустя минут десять, а то и двадцать, решаюсь выйти из укрытия: сидеть за столовой, быть может, и безопасно, но слишком холодно. Силясь вспомнить дорогу до нашего корпуса, озираюсь по сторонам. Плутаю по корявым тротуарам от домика к домику. А когда среди всей этой разрухи замечаю двухэтажное голубое здание, со всех ног несусь к нему. В уме проговариваю, что скажу классной, как буду ссылаться на свою бестолковость и объяснять, почему отстала от остальных, но все мои старания рассыпаются бисером под ногами, когда понимаю, что корпус закрыт.

      Я дёргаю дверь, стучу, зову Ирину Григорьевну, но ответом мне служит тишина…

      Продрогнув до костей, я кутаюсь в толстовку и, поджимая пальцы в промокших кроссовках, переступаю с ноги на ногу, а потом каменею, заслышав вдали некогда любимый голос Егора.

      Его нарочито сладкий баритон становится всё громче, но сколько бы я ни вертела головой, разглядеть Лихачёва и его собеседника мне не удаётся. Впрочем, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться,