Минуты между нами. Алиса Гордеева

понятия не имею, чего Ильина трётся со мной рядом, – бухтит Егор, раз за разом смахивая непослушную чёлку. Оглядывается по сторонам, ища поддержку в глазах пацанов, но, видимо, так и не понял: танцевать на костях аутсайдеров – предел их мечтаний!

      – Вали отсюда, Лера! – кипятится Лихачёв, не желая больше иметь ничего общего с Ильиной.

      Это раньше она была нормальной, класса так до девятого. Я успел застать время, когда Лера носила юбки и даже пыталась флиртовать с парнями, умела смеяться и не боялась постоять за себя. У неё даже подруги были. Если мне не изменяет память, она общалась с Голубевой и вполне могла занять место Громовой. В отличие от последней Ильина всегда неплохо соображала и, кажется, подавала надежды в спорте. А ещё ей верили все на слово, а она этим пользовалась и часто распускала сплетни, за что и поплатилась!

      Впрочем, Егор совершенно точно не собирается ворошить прошлое. Знаю, как он стыдится своих детских чувств к нашей крысе, а потому не сильно удивляюсь, когда придурок изворотливо врёт:

      – Я просто проспорил Даниле, что уговорю Ильину поехать с нами, – оправдывается перед зеваками Лихачёв. – А она уши свои развесила, дура!

      – Мне проспорил? – вглядываюсь в лживые глаза Лихачёва. Господи, как искусно он врёт! Сколько раз Егор точно так же смотрел мне в глаза, прикидывался другом, а сам втыкал нож мне в спину.

      – Ненавижу! – жалобно пищит Ильина, шарахаясь от нашей компании, как от заразных больных.

      – Ладно, признаю – проиграл! – смеётся Лихачёв, наблюдая за беглянкой. – Доволен, Крот? Провёл меня, и опять в шоколаде!

      Да только я не успеваю прояснить ситуацию, а Ильина – смыться подальше: нас всех тормозит звонкий голос классной.

      – В автобус! В автобус! Живее, ребята! – Она, как курица-наседка, сгребает нас в охапку и подталкивает к бело-синему «пазику».

      – Я передумала. Я домой хочу! – скулит на заднем плане Ильина, жалкая, как и всегда! Да и Бог с ней! Сейчас меня волнует Лихачёв!

      И пока Ирина Григорьевна разбирается с Лерой, я хватаю ублюдка за шкирку и требую объяснений.

      – И давно ты научился лгать, Егорка? – Голос мой тихий, но Лихачёв знает, что я не шучу. Ещё одно неверное слово, и вместо квеста придурок поедет в больничку.

      – Ты обещал, что никому не выдашь меня! – шипит сквозь зубы Егор.

      – А ты клялся мне в дружбе, Горыч, забыл? – Боль острым лезвием полосует по сердцу. – Разве друзья лгут?

      – Так я и соврал тебе, Крот, во благо! – Лихачёв всё ещё надеется выйти сухим из воды. Идиот!

      – Ты солгал! – Крепче сжимаю ворот его кофты. Ещё немного, и на шее ублюдка останутся следы. – И не только сейчас…

      Разочаровываться в людях всегда непросто, но я оставляю Горычу шанс повиниться и тем самым не разрушать до конца наш хрупкий мир, но Егор его упускает.

      – Да я просто испугался! Ты сам виноват! – Он пытается освободиться, но куда там: его страх против моей боли – ничто!

      – Даже так? И в чём моя вина?

      – А какого чёрта