Минуты между нами. Алиса Гордеева

конца стола Димка Лаптев. – А правду говорят, что ты на бои вернулся?

      Позабыв о боли, изо всех сил заезжаю Лихачёву локтем по рёбрам. Егор давится колой, но мне плевать! Долбаный балабол! Я же просил его молчать!

      – Не твоё дело, Лапоть! – откашлявшись сипит Егор. Чует, что попал!

      – Ты ж сам сказал! – голосит, отложив в сторону гамбургер, Тёма Сивков. – Мол, поэтому Крот сегодня и без формы был, чтобы ссадинами своими физрука не бесить. Так что, Дань, правда или нет?

      Киваю сухо, безразлично. Если врать, то всем одинаково. Если и играть роль безжалостного подонка, то до конца!

      – Рили? – Выпучив глаза, Лаптев не глядя закидывает в рот картошку фри. Тоже мне, шоу нашёл!

      – А то! – осмелев, хмыкает Егор. Думает, раз я подтвердил его болтовню, то ему и длинный язык списал с рук. Придурок!

      – А с кем дрался? – не унимается Лаптев, чем приковывает к моей персоне всеобщее внимание. Вот только этого мне сейчас не хватало?

      – Не твоего ума дело, Лапоть! – огрызается Егор и, опершись локтями о край стола, расплывается в улыбке – немного кривой, безумно довольной. Он, как гиена, радуется, что сумел прибиться к самому сильному хищнику в округе. Когда-нибудь он поймёт, как ошибался!

      – Да ладно! – с набитым ртом бубнит Димка.

      – Крот, ну ты чё? Тут все свои! – вторит ему Тёма.

      – Ну-ну… – хмыкаю себе под нос. Один «свой» уже, судя по всему, запустил череду слухов по школе, теперь хрен отмоешься!

      – Вы чё, совсем шизанутые? Не понимаете, что о таком не трещат налево и направо? – пытается загладить свою вину передо мной Егор, нервно вертя в руках бумажный стаканчик. Понимает, гадёныш, что доверие моё потерял, а как его вернуть, не имеет понятия.

      – Да потому, что не было никакой драки! – подаёт голос Леша Косолапов. Жаль, я сегодня промахнулся и не расквасил этому верзиле-гамадриле старой кединой его рябой нос. – Сами подумайте, дебилы, кто парня семнадцатилетнего до боёв допустит? Ну, олухи!

      Косолапов начинает ржать, да так, что стол ходуном ходит. Я лишь покрепче стискиваю челюсти и молчу: плевать, пусть спорят без меня.

      – Была драка! Я сам видел!

      – Драку?

      – Ага, сейчас! Кто бы его туда пустил?

      – Да Лёха просто завидует! Ему, небось. отказали.

      – Я чё, больной? Нафига мне всё это?

      – Да не драку, идиоты! Синяк на спине Крота. Там, в раздевалке.

      – И я – на плече. Ещё думал, что показалось.

      – Данила, а покажи?

      – Отстаньте вы от него!

      – Так ты, Крот, получается, продул, поэтому отмалчиваешься? Вот слабак!

      – Сам ты слабак! Там проигравшего сразу в морг отправляют, а Данька нам игру спас!

      – Я так и не понял, а с кем наш Крот-то дрался?

      Пацаны в своём споре входят в такой раж, что постепенно забывают, с чего всё началось: всуе полощут физрука, вспоминают какого-то Федю из параллельного класса, которому летом некие отморозки сломали ногу, хвалятся своими фингалами и немыслимыми