Под крылышком у ректора. Дилогия в одном томе. Кристина Юрьевна Юраш

у него были холодные, а взгляд не предвещал ничего хорошего.

      – Сирота, – севшим голосом пояснила я, поджимая губы.

      Еще один мимолетный взгляд на ректора заставил меня смутиться и снова опустить глаза. Я сжала юбку на коленях, не выдерживая этой тишины.

      – Я ни в чем не виновата, господин ректор! – задохнулась я.

      – Не верю, – отрезал голос.

      – Меня в шутку заперли в башне пророка, а сами ушли на экзамен. Я стучалась, ломилась, пока меня не услышала … уборщица. Она меня и открыла. А когда я прибежала в экзаменационный зал, все, включая прежнего господина ректора, уже … того…

      – Какова твоя роль в этом всем? – прямолинейно и грубо спросили меня, пока я вслушивалась в скрежет пера и шелест бумажек.

      – Сначала криклива, потом молчаливая, а потом крикливая, – вздохнула я, рассматривая свои ботинки и чулки.

      Снова мимолетно подняв глаза, я встретила с ним взглядом. Глаза у ректора были очень красивые, серые в обрамлении густых темных ресниц. Казалось, внешний уголок чуть опущен вниз, наводя мысли о какой-то печали. Поймав на себе взгляд таких красивых глаз, я снова опустила свой взгляд на мятую юбку и слегка покраснела.

      – Я могу … эм… изгнаться? – робко спросила я, снова покосившись на ректора и тут же вернув взгляд на юбку.

      Мой робкий взгляд отлип от юбки, поднялся и скользнул по крупной фигуре, сидящей в черном плаще в ректорском кресле. Мне показалось, что он что-то ответил, но я не услышала.

      – Я могу идти? – уже громче произнесла я, слегка осмелев. Мне казалось, что мир вертится вокруг роскошных дверей, в которые я мечтаю выйти как можно скорее.

      – А я что? Целитель? Откуда я знаю, можешь ты идти или нет?– грубо спросил ректор. – Кто из нас целитель? Я или ты?

      Так ведут себя боевые маги. А еще их шуточки! Особенно про волшебное заклинание «сисиус наружиус», которым, по их словам, целительницы обязаны проверять, жив ли пациент или уже нет. Если даже после него признаки жизни были не обнаружены, то можно смело вручать труп некроманту для дальнейших истязательств и глумлений. Бррр!

      Еще один мимолетный взгляд выхватил заостренное ухо. Он – эльф? Я решила немного осмелеть и посмотреть ему в лицо. Оно было на удивление красивым и молодым.

      «Точно эльф!», – подумала я. Эльф и боевая магия обычно встречались в одном абзаце примерно так: «Миролюбивые и добрые эльфы ненавидят и презирают боевую магию! Настолько презирают и ненавидят, что зверски убивают боевых магов!».

      За ректорским креслом висел предыдущий ректор. Нет, не живой. Портрет.

      Он еще неплохо сохранился для своего трехсотлетнего юбилея. Седой, скрюченный, спрятавший свои старческие мощи в роскошную мантию. С каждой наградой его все больше клонило к земле, пока он не стал напоминать букву «г». Но он был справедливым. И мы его любили.

      – Ты мне что-то не договариваешь! Отвечай, что случилось с ректором, преподавателями и целым потоком целителей? – снова раздался грубый голос нового ректора.

      Красавец посмотрел на меня