Танцы под радиолло. История одной истории. Александр Адерихин

«колоть». Повар дал признательные показания.

      Но капитан роты охраны особо важных объектов государственной власти Семейкин нашёл настоящих преступников. Ими оказались школьники, «сыновья полков», учившиеся в школе №1. Они пролезли в столовую по вентиляционным трубам. У одного из «сыновей…» был большой опыт – в Сталинграде он на себе таскал по вентиляционным и канализационным трубам боеприпасы на позиции. Именно по этим трубам пацаны и вытащили из столовой почти 547 пирожных. Почти, потому что «сын полка», награждённый, между прочим, боевым орденом за Сталинград, слопал десяток этих пирожных прямо на месте преступления. В результате во время последнего рейса «сын полка» застрял в вентиляционной шахте. Ему пришлось возвращаться обратно, в столовую, где он разделся до нага, обмазал сливочным маслом тело с раздувшимся животом и в таком виде вылез на свободу…

      – Как же вы их нашли, Семейкин?, – спросил жмурящийся солнцу Подпасков.

      Семейкин широко улыбнулся, опять показав миру три отсутствующих зуба: «Да случайно».

      У Семейкина был хронический гастрит. Гастрит он «заработал» ещё во время службы в ВОХРе Ярославля. В Калининграде во время обострений Семейкин ходил в Областную больницу, где санитаром работал Отто-Вильгельм Браун, в прошлом – профессор медицины. При нацистах профессор занимал пост в местном отделении «Немецких врачей», поэтому на работу его взяли только санитаром. Что не мешало ему консультировать советских и немецких хирургов. Ну и лечить в «частном порядке» представителей новой власти. В частности – капитана Семейкина. Санитар – профессор и рассказал Семейкину, что в больницу поступили пять школьников с сильным пищевым отравлением. Дело в том, что желудки пацанов, нашпигованные пирожными, не выдержали, и мальчишек отвезли в больницу. Один, которому было совсем худо, честно рассказал профессору – санитару, срочно вызванному для консультации, что он объелся пирожными.

      Повара отпустили, а мальчишек, после выписки из больницы, «пропесочили» на комсомольских и пионерских собраниях. Судить пацанов не стали – у многих были боевые ордена, медали и нашивки за ранения…

      – Слушайте, Семейкин, – Несмотря на усталость и ужас прожитого дня, мозг Подпаскова быстро переработал детектив с пирожными и обнаружил несоответствие, – А что же в этой истории политического? Обыкновенная уголовщина с голодухи…

      Семейкин улыбнулся, виновато постучал носком ботинка по шинам «Опеля»: «Пирожные для участников партконференции предназначались. Сразу подумали – провокация. Мол, пока трудящиеся чёрного хлеба себе купить не могут, руководство пирожные трескает…».

      Капитан понял, что сказал что-то не то, но было поздно. Подпасков пристально посмотрел на Семейкина. Семейкин, сморщившись, схватил в ящичке для перчаток тряпку, начал протирать зеркало заднего вида.

      – А что, Семейкин, доктор этот ваш, профессор, действительно хорош? – Подпасков положил