Чужая истина. Книга вторая. Моррис Джером

Эйден, неуклюже стараясь обойти острые углы и жалея, что язык завёл именно сюда. – Про цели тоже помню и частично разделяю. Быть может – всё больше. Ну что сказать, случай. А инструмент как раз и носим для того, чтобы при случае выручил, помог. Сам говорил. И если владеешь так…

      – Видел я в Боргранде, – перебил Аспен уже спокойно, растирая ладони друг о друга, – одного ловкого рубаку. Выступал в бойцовых ямах, да ярко выступал. Поединки там разные проводятся, на оружии, кулаках, с животными бывает. Так этот агри́нец везде мелькал. Высокий, плечистый, сухой – как их степная колючка. – Маг чуть помедлил, повернул кисть с легким щелчком. – Я, когда к гномам вернулся, после странствий своих, после долины, Пинь-иня, встретил того чемпиона на базаре. Так он мешки на голове таскал, ещё суше стал, подсвернулись заметные плечи, горб наметился. И обе руки в лубках, от плеча сразу. Отошли мы в сторону, поговорили, потом я повязки снял, осмотрел. Внимательно. И вот что мне агринец поведал. В шулерне, куда он частенько захаживал, где его любили и уважали, выдался особенно весёлый вечер. Карта шла, вино лилось, девки плясали. Потом случайный шум, брошенная грубость, пара ударов, стулья летают, в общем – он и сам не заметил, как в заведении оказались гномы из стражников. А не заметив, сослепу и влупил кому не надо. Бойца скрутили, протянули длинные руки на ступени, и от души, методично, без спешки и в назидание, раздробили поленом, подобранным тут же, у дровницы. Обработали на совесть. Ни единого целого пальца, лучевая кость тройным зигзагом, ногтей под отёками не видать. Черным-черно.

      Много выше, по коньку черепичной крыши борделя, беззвучно и быстро крался холёный чёрный котище. Мягкие лапы ступали по шершавой глине не разгибаясь, тело вытянулось струной. На трубе дымохода устроились на ночлег чайки, тихонько пощёлкивая клювами и топорща перья, они выглядели лёгкой добычей. Нетерпеливо поведя лопатками, кот бросился вперёд. Шаг-шаг-шаг… прыжок! И больше десяти метров свободного полёта, мимо чаек и прямиком в пышный розовый куст посреди двора. Кот, разумеется, приземлился на лапы. Иначе и быть не могло. Ободрав, однако, холёные бока о шипы и прихрамывая на переднюю лапу, выплюнул пук белеющих во тьме перьев, недовольно тряся мордой. Огляделся по сторонам бледно-зелёными, хризолитовыми глазами. Свидетелей позора не было. Но даже если бы и были – кот ушёл бы восвояси равно также, независимо и неспешно, как и подобает котам. Зная, должно быть, от природы, что даже лучших порой подстерегают неудачи. Или же веря в расхожие байки про девять жизней…

      Прибывший в порт в первый раз – не понимает и десятой доли происходящего. Длинные дощатые причалы на костистых ногах-брёвнах, массивные пристани, одетые в камень и кирпич, суда, такие разные, непохожие, диковинные – ловко лавирующие в этом скоплении себе подобных, похлопывая парусиной, скрипя мачтами и гудя натянутыми снастями. В этой странной, величественной картине люди смотрелись мелкими суетливыми пташками, а то и насекомыми,