Ни имён, ни примет. Ирина Пименова

выбирая оправы самой невероятной формы, придумывая на них моду и давая понять, что они принадлежат к уважаемому слою общества – ученым. Иногда Николай Николаевич думал, что Анна хитрит и зрение у нее нормальное, просто в очках с обычными стеклами она выглядит солиднее. Поймав ее на ходу, Николай Николаевич спросил:

      – Ну что, Аня?

      – Нет динамики, – обреченно сказала заместитель. – Надо попробовать третий вариант белковых цепочек…

      Аня всегда очень тревожилась, когда эксперименты шли наперекосяк. Высокая, стройная, темноволосая, обычно слегка бледная, носила неприметные одежды, вся ее жизнь была подчинена лаборатории. Простая стрижка каре делала ее лицо немного вытянутым. Она была совсем молоденькой, не очень опытной, но весьма перспективной. Ее карие глаза бегали от одного показателя на экране на стене к другому. Щеки покрывались красными пятнами – она волновалась.

      К обеду Николай Николаевич уже полностью погрузился в обсуждение научных проблем распознавания инфекций наноботами, разговаривая со своим коллегой на Марсе. Он чувствовал, ему нужно поговорить с кем-то рассудительным, спокойным, и, может быть, он найдет решение, применив его излюбленную практику брейн-сторма. Это нередко помогало.

      На Марсе имелась большая, научная колония, целый Иннополис, обладающий огромными перспективами и хорошим снабжением. Туда, в высокотехнологичный, современный центр, стекались светлые умы со всей Солнечной системы.

      – Как погода? – спросил Николай Николаевич своего однокашника, давно улетевшего на Марс.

      – Вчера закончилась буря, хоть солнце с утра увидели, – бодро ответил он. – Воюем с плантацией сахара на северо-западном склоне горы Олимп.

      Ученые надеялись, что ледник, а скорее, его нижние, регулярно подтаивающие отроги, обеспечат доступ воды к посадкам и тем самым помогут их быстрому произрастанию. Но возникла другая проблема. Марсианские бури, отличающиеся своей мощью и беспощадностью, каждый раз покрывали все растения глубоким слоем тонкой пыли, прямо как мукой. Она садилась намертво. Приходилось аккуратно их раскапывать и отмывать по листочку.

      К вечеру, немного приободренный разговором с другом, Николай Николаевич засобирался домой. Прихватил зарядное устройство для своего онфона и пошел на стоянку.

      Онфоны представляли собой, по сути, телефоны, только с более широким покрытием. Можно было позвонить куда угодно на Земле. К тому же последние их модификации оказались очень удобными. Онфон, как браслет, одевался на запястье и имел маленький экранчик-кнопку. При нажатии на экранчик появлялся парящий в воздухе второй экран, побольше первого, совсем рядом к запястью. На нем отражалось всё: кнопки, звонки, иконки программ и приложений, а при разговоре – лицо звонящего. Изобретателем этого чудо-прибора стал какой-то английский ученый, имени которого уже никто не помнил. Он хотел максимально упростить средства связи и не тратить силы на удерживание рукой телефона во время разговора или пересылки