Счастливая сколопендра. Сергей Конышев

что ж, за встречу! – Ванчоус широко улыбнулся. Мы чокнулись с ним бокалами и выпили холодного пива.

      Маша подула на чай, и её очки запотели. Она сняли их и убрала в сумочку. Галя осторожно глотнула из кружки.

      – Как чай? – спросил я у неё.

      – Обычный, – ответила киргизочка.

      Обе девушки смущённо улыбнулись. Как назло, в помещении стояла гробовая тишина: посетителей почти не было. И бар наполняли лишь сухой треск лампочек и гул кондиционера. Эти неловкие звуки грызли нас, как комары. Ванчоус не выдержал первым. Он ухмыльнулся, и я сразу понял, что он решил провернуть свой коронный номер, трюк. Ваня резко поднялся и, приспустив джинсы, показал татуировку на ягодице: пять олимпийских колец. Маша сделала круглые глаза и, вздёрнув плечи, прижалась к спинке стула. Галя, напротив, подалась вперёд. Она, как оса, подняла свои тёмные брови, ожидая продолжения.

      – Кому-нибудь интересно узнать, откуда у меня эта татуировка, – спросил мой шеф, – и почему?

      – Конечно! – теперь за обеих ответила Галя.

      Ванчоус довольно улыбнулся и рассказал выдуманную историю про то, как в третьем классе случайно сел на раскалённую подставку для утюга. Ожог получился очень серьёзным, пришлось даже скорую вызывать. В результате, несмотря на интенсивное лечение, на попе всё равно остались глубокие шрамы: пять кружков, похожих на олимпийские кольца.

      – На их месте я и сделал татуировку, когда был на Олимпиаде в Сочи. Я очень люблю спорт. А вы?

      – Не очень, – ответила Маша. – Разве что фигурное катание и большой теннис.

      – Я плаванием в детстве занималась, – Галя выпрямила спину, будто вспомнив указания тренера.

      – А мне биатлон нравится, – вставил и я свои пять копеек. – Джанхот, кстати, – биатлонная Мекка.

      На самом деле это не так, но откуда об этом знать девчонкам? Зато разговор свернул в нужном направлении и пошёл дальше гладко, без неловкостей, будто покатился с ледяной горки. Ванчоус молотил без остановки, расписывая красоты черноморского побережья. Он достал телефон и стал показывать фотографии дома, где живут его родственники. Потом зачитал длинное сообщение от них, почти письмо, из которого следовало, что Джанхот – это рай на земле и только там можно стать счастливым человеком.

      – Я бы очень хотела стать счастливой! – с чувством воскликнула Маша.

      – Я тоже, – поддержала её Галя, но полушёпотом.

      – И мы тоже! – громогласно заявил Ваня от лица всех мужчин.

      – Значит, решено? – спросил я и улыбнулся: – Едем в Джанхот?

      Все рассмеялись; не только молчание, но и смех означает согласие. Между нами пробежала искра или, вернее, окончательно рухнул барьер, который мешает малознакомым людям вести разговоры. Теперь каждый из нас оказался в своей тарелке, одной на четверых. Мы стали обсуждать детали поездки: когда, каким образом и на сколько. Решили, что через две недели, поездом и на десять дней.

      – Кстати, в Джанхоте располагается дом-музей Короленко, – как бы невзначай заметил я. – Нам нужно обязательно