Инквизитор. Божьим промыслом. Книга 13. Принцессы и замки. Борис Конофальский

Иероним, вы были на войне?

      – На войне, дорогая моя, на войне, – отвечал Волков, поднимаясь по лестнице. Говорил он с девочкой с таким удовольствием, что про хромоту свою позабыл.

      – А вы воевали с еретиками?

      – О, – барон смеётся. – Да вы всё знаете! С ними, с подлыми. С ними.

      – Все говорят, что вы их побили, – продолжает девочка.

      – А как же, побил, конечно, побил. Со мною же был Господь, а с ними сатана! Как же могло быть иначе?

      – А подарки мне привезли? – не унимается внучка. – Ну хоть какие-нибудь. Хоть маленькие.

      – Урсула Вильгельмина, – упрекает её бабушка, что идёт рядом с ними. – Неужели вам мало подарков, что вам дарит отец и ваш дедушка Дитмар?

      – Прекрасной даме, даже маленькой, всегда нужны подарки, – старый солдат продолжает улыбаться.

      Он в этом гостеприимном доме, с этим ребёнком на руках отдыхает сердцем. И радуется тому, что находится почти в трёх днях пути от двора и ласки герцога.

      ***

      Госпожа Клара прекрасно знала привычки своего именитого гостя. И полчаса не прошло, как в его покоях была установлена ванна, которую быстро наполняли водой, а пока ванна наполнялась, сам барон нанёс визит хозяину дома, который принял его по-родственному, в постели.

      – Я готов вас порадовать, друг мой, – усевшись напротив кровати купца, со стаканом в руке говорил барон. – Мне удалось кое-что добыть в последнем деле. И я готов погасить все проценты по долгам за прошлый год.

      Это и вправду была хорошая новость для Кёршнера, так как купец, по сути, выступал не только кредитором Волкова, но в некоторых случаях был ещё и его поручителем.

      – Ах, как это кстати, – вздыхал ослабший от кровопускания Дитмар Кёршнер. – А то на прошлой неделе эти мерзавцы Мёльдениц уже приходили… Сидели тут… Всё спрашивали, как у вас дела, нет ли от вас вестей… Ещё всякое…

      – Они, что, были грубы? – сразу насторожился генерал.

      – О, нет, конечно… – отвечал его родственник. – Кто же осмелится сейчас плохо говорить о вас после ваших новых побед… Но всё равно… Это их противное: «Слышно что-нибудь от генерала?».

      – Завтра же раздам все проценты; если вы не против, я поеду в вашу контору и приглашу их всех туда.

      – Конечно, конечно, друг мой, пользуйтесь, – соглашался Кёршнер. – Я распоряжусь… Скажу моему управляющему, чтобы начал собирать ваших кредиторов на завтра. Прикажу ему приготовить хорошего вина и сыра к их приходу.

      – Да, – кивнул Волков, – пожалуй, собакам нужно бросить кость.

      – Мне бы самому всё организовать, – морщится толстяк. – Ах, как не вовремя меня скрутила эта болезнь.

      – Это потому, что вы упрямец, – назидательно, по-родственному упрекает его барон, – вам и врачи, и жена, и я, и даже Его Преосвященство наш епископ говорил, чтобы вы покончили уже со своим чревоугодием.

      – Ах, не говорите, дорогой родственник, – сокрушается Кёршнер, – сам всё