Мальчишки в наследство. Спаси мою любовь. Вероника Лесневская

утро, Лиля! – орут хором. При этом пихают друг друга, наступают на ноги.

      Сердце все еще бьется в истерике после плохого сна, по виску ползет капелька влаги, дыхание сбивается, но я невольно улыбаюсь детям в ответ.

      – Доброе, – шепчу осипшим голосом.

      – Папа попросил осторожно тебя разбудить, – сообщает Даня.

      – Осторожно? – тихо хихикаю, прижимая ладони к мокрым щекам. Машинально стираю размазанные подтеки слез.

      – Завтрак! – командует Леша. – А потом занятия.

      – Опоздаем, – рвано добавляет брат.

      Как по команде, они оба разворачиваются и топают на выход. Аккуратно прикрывают за собой дверь. Отчитываются кому-то в коридоре о проделанной работе.

      Ответа не слышу – он тонет в шуме шагов. Но сдавленный, хрипловатый мужской бас поднимает в груди бурю волнения и заставляет все волоски на моем теле встать дыбом. Голоса отдаляются, а я пытаюсь проснуться.

      Прозрение снисходит не сразу. Выворачивает мозг, как похмелье. Я балансирую на грани сна и реальности.

      Окружающая обстановка настораживает. Собственный ошеломленный шепот кажется чужим.

      – Что? Где я вообще? Как я здесь оказалась?

      Спальня уютная, светлая и просторная, но будто нежилая. Мебель из белого дерева выглядит стерильной: нигде ни царапинки, ни пылинки. Огромное окно, обрамленное тяжелыми гардинами, сияет чистотой, свободно пропуская солнечные лучи. Кажется, проведешь пальцем по стеклу – и заскрипит.

      Прищуриваюсь, закрывая лицо ладонью. Прячусь от яркого света и ослепляющей белизны. Судя по идеальному порядку, это точно не детская, иначе маленькие хулиганы разнесли бы все в два счета. А главное, здесь чувствовалась бы душа, от которой сейчас я даже следа не улавливаю.

      Скорее всего, это гостевая комната, и она редко используется. Впрочем, чему удивляться? Вряд ли у такого сурового, мрачного типа, как Воскресенский, часто собираются толпы друзей в доме. Не выглядит он душой компании.

      – Затворник-одиночка, – хмыкаю себе под нос. – Как и я…

      Постепенно прихожу в себя, собираюсь с мыслями и восстанавливаю цепочку событий вчерашнего вечера.

      Кафе, ливень, дом Воскресенского. Ужин с детьми… Виктор все время безвылазно провел в кабинете. В какой-то момент мне так жаль его стало, голодного и одинокого, что я отправила к нему Даню и Лешу с подносом. Сама зайти не решилась. Как представила его строгое выражение лица, холодный тон и острый, темный взгляд… мороз пробежался по коже.

      Не рискнула я его потревожить и позже, после ужина. Покорно ждала в гостиной и детей просила не шуметь. Видимо, так мы и уснули на диване.

      Больше ничего не помню. Утомленная бессонной ночью, тяжелым днем и пасмурной погодой, я отключилась, как игрушка с посаженными батарейками. Организм сдался и будто впал в состояние анабиоза.

      Как я очутилась в этой комнате? Кто-то же перенес меня сюда. И уложил мальчишек.

      Ответ очевиден.

      – Виктор, – срывается с губ его имя, а я краснею до корней волос.

      Больше никого с нами в доме не было. Значит, он…

      Почему я не проснулась? Ничего