Мальчишки в наследство. Спаси мою любовь. Вероника Лесневская

После ужина покажу вашу комнату.

      Оставляю новоиспеченную няню наедине с детьми. Не потому что беспрекословно доверяю ей – я слишком практичен и подозрителен во всем, что касается семьи… В доме установлены камеры, так что из кабинета я могу следить за тем, что происходит в гостиной, кухне и детской.

      Включив ноутбук, нахожу в шкафчике стола лекарства, привычно закидываю в рот горсть таблеток. Коробку с остатками бросаю на место с такой яростью, будто определил виновника всех своих бед и наказываю его.

      Развалившись в кресле, терпеливо жду, пока пройдет полчаса и лекарства подействуют. Чтобы отвлечься, устремляю уставший взгляд на монитор.

      Лиля возится с мальчиками, сочетая в себе строгость и ласку. Разумеется, все делает по правилам: сначала отправляет их в комнату переодеваться, потом заталкивает в ванную мыть руки, а только после этого ритуала приглашает на кухню.

      – Зануда, – усмехаюсь себе под нос.

      Благодатная тишина, к которой я стремлюсь в последние дни, сейчас совсем не радует. Подсознательно жалею, что камеры пишут без звука. Я не могу разобрать, о чем Лиля беззаботно болтает с детьми, пока накрывает на стол. Не слышу ее искристого смеха, которому тут же вторят Даня и Леша. Однако того, что я вижу, мне более чем достаточно.

      Расслабляюсь в кресле, чуть покачиваясь и задумчиво потирая подбородок. Я будто оцениваю со стороны чужую жизнь. По десятибалльной шкале счастья она выглядит на одиннадцать, пересекая все границы и разрушая рамки.

      Лиля опять что-то говорит ребятам, серьезно и долго, а они внимают каждому ее слову и кивают. Ухмыльнувшись, на секунду прикрываю глаза. Чувствую легкость и нечто новое, похожее на удовлетворение или… радость. Вместо боли по телу разливается тепло, странное и непривычное. Это точно не лекарства. Но я не хочу даже думать, в чем причина. Позволяю себе передохнуть перед продолжением своего последнего забега.

      – Папа, – звучит после короткого, хаотичного стука по дереву.

      В кабинет влетает Даня и придерживает дверь, пропуская Лешу с небольшим подносом. Вдвоем они тащат ценную, неустойчивую ношу ко мне, качают со стороны в сторону, едва не роняют по пути. Посуда гремит и звякает, вилка слетает на ковер, а из стакана что-то выплескивается.

      Подскакиваю с кресла, чтобы помочь мальчишкам, но они будто не замечают меня. Целиком сосредоточены на важной миссии, переругиваются друг с другом, пыхтят, шатаются.

      – Та блин, не толкайся!

      – Отстань, руки дырявые!

      – Кхм-кхм? – обращаю на себя их внимание.

      – А, о-ой, – близнецы спотыкаются у стола, с грохотом опускают на него поднос. Чудом успеваю перехватить его. – Приятного аппетита, – неестественно улыбаются, чересчур обнажая ровные зубки.

      Переминаются с ноги на ногу, играют бровями, спрашивая без слов, нравится ли мне, и ждут похвалы.

      Хмыкнув, опускаю взгляд на поднос. Порция риса с овощами и мясом, стакан сока и съехавший с тарелки тост, политый джемом… в виде улыбающейся мордочки.

      Ребячество.