Погребенные. Оушен Паркер

кого-то ударить, но тут мама взяла у доктора носовой платок и шумно в него высморкалась.

      Теперь на приём психотерапии мы ходили вместе. Несмотря на то, что Робинс был специалистом сомнительного качества, плотный рабочий график не позволял ему выслушивать нас по отдельности. Ко всему прочему, последнюю неделю мы платили ему не деньгами, а отговорками.

      Как выяснилось позднее, отговорки были не самой худшей платой. На прошлой неделе мама притащила доктору рыбный киш. Я предупреждала Робинса, что не стоит его пробовать, но тот оказался слишком вежливым, и за это ему пришлось поплатиться… выскочившей из зуба пломбой.

      А в остальном всё шло как по маслу. По хреновому маслу.

      – Агата, – доктор пытался успокоить маму, постоянно твердя, что одно странное событие не делает её клинической психопаткой, – прошу вас, возьмите себя в руки.

      Но она не сдавалась, и это в каком-то смысле играло мне на руку. Вот уже четвёртый сеанс подряд в тени её безумия я молча обитала в углу кабинета и ждала десяти часов. Именно в это время Александр Робинс, сын доктора Робинса, начинал свой рабочий день.

      – Скажите прямо, доктор, я умру, да? – вдруг резко схватив его за руки, слезливо протянула мама.

      Мне не требовался диплом психолога, чтобы после двух сеансов прийти к мнению, что причиной наших постоянных визитов стала вовсе не её вера в способность Чарли Робинса помочь. Ей не хватало внимания, она испытывала страх и скуку одновременно, а возрастного доктора с пышной шевелюрой и стройным телом Агата находила привлекательным, достойным своей компании.

      – Аника, ну пожалуйста!

      – Я сплю! – кутаясь в одеяло, промычала я. – Отстань от меня.

      – Не отстану!

      Взобравшись на пьедестал человеческой наглости, мама схватила конец одеяла, в котором я безуспешно пыталась спрятаться, и резким движением руки скинула его на пол.

      – Восемь утра! – завопила я, когда ещё прохладный утренний ветерок из настежь распахнутых окон лизнул пятую точку. – Не пойду я к твоему психологу. От него никакого толку. Иди одна.

      – Я не могу одна, minou! Он неправильно всё поймёт…

      – Как ещё можно понять то, что ты к нему подкатываешь? – взбивая подушку, проворчала я.

      – Аника!

      – Да что?

      Выше самой вершины пьедестала наглости уже просто некуда было стремиться, но и тут Агата Ришар превзошла даже саму себя. Выдернув из-под меня нагретую подушку, она швырнула её к одеялу и обеими руками вцепилась в мою ногу.

      Робинс смущённо закашлялся, уставившись на свои руки в стальной маминой хватке.

      – Madame Ришар, вынужден вас обрадовать, но мне кажется, что жить вам ещё долго.

      – Вынуждены огорчить, – съязвила я, закуривая сигарету.

      Изобразив как можно более непринуждённое выражение лица, мама пнула меня ногой, за что сразу же получила в ответ. Прежде чем между нами завязалась кровавая бойня, Робинс поспешил вмешаться и предложил свой фирменный