Погребенные. Оушен Паркер

опустив солнечные очки, пискнула я. Раньше Эмиль был приставлен ко мне как личная охрана. Эксклюзивные выставки, светские рауты – я ходила в Лувр, как к себе домой, а этот амбал носил за мной сумки и шёпотом называл на «вы».

      Он не поздоровался, не улыбнулся. Когда больше не платили за то, чтобы любезничать со мной, он сразу показал своё настоящее лицо, фыркнув на меня и отвернувшись.

      – Эмиль, я должна срочно увидеться с monsieur Робинсом. – Я надеялась, что сын доктора Робинса носил ту же фамилию, что и отец, правда ещё не до конца понимала, зачем явилась к нему. Что сможет изменить перевод? Терапия резко пойдёт в гору? Кошмары решат, что им больше не интересно меня мучить и отвяжутся?

      Я не могла дать себе всех ответов. Ладно, вообще ни одного ответа, но была так напугана и дезориентирована, что решила отложить размышления на потом. Потом, в котором всё само как-нибудь рассосётся, как с зачётом по экономике на втором курсе.

      – Билет, – словно робот, ответил Эмиль.

      – Нет у меня билета.

      – Тогда купите билет.

      – Пусти, кому говорю!

      – Женщина, покажите билет или не задерживайте очередь.

      Застонав, я от бессилия топнула ногой. Люди странно на меня смотрели. Вокруг всё гудело и бесило. Дёрнув золотую подвеску на шее, я внезапно прозрела. Быстро сняла украшение и протянула охраннику.

      – Возьми это в качестве залога. Буду уходить – куплю билет.

      «Если найду Робинса, а тот будет достаточно милостив, чтобы одолжить мне немного денег. Какой позор!»

      Эмиль долго таращился на мою ладонь с болтающимся кулоном и не моргал. Поступившая информация обрабатывалась медленно, но я терпеливо ждала. Когда он поднял руку и почесал затылок, промычав что-то вроде: «ну-у-у», я уже шагала впереди толпы с его служебным пропуском на шее.

      Я была невысокой. Скорее даже низкой. И именно поэтому двигаться как рыбе в воде не получилось. Стайка галдящих на весь Лувр школьников зажала меня в тиски и потянула с собой на первый этаж, чётко следуя за стрелочкой: «Джоконда».

      Я ненавидела эту женщину. И поспешила поделиться своим мнением со всем миром, крича благим матом и словно кегли расталкивая окруживших меня детей.

      Экспозиция Древнего Египта раскинулась сразу на нескольких этажах: нулевом, первом и минус первом, куда частенько привозили экспонаты из других музеев на временную выставку.

      Начать с того места, на котором я стояла, показалось мне разумным стратегическим ходом. Обогнув толпу, стремящуюся поглазеть на творение да Винчи, я проскользнула в отдел египетских древностей на первом этаже.

      Здесь оказалось не так людно, как в других частях Лувра. Завороженные расписанными золотом потолками, посетители негромко перешёптывались, фотографировали. Моё искорёженное красное лицо попало как минимум на пять или десять снимков, но мне всё же удалось протолкнуться к пожилой женщине, смотрительнице музея.

      – Прошу