Конституция мира. Книга третья. Система. Константин Владиславович Саркисян

Он был уверен, что найдёт воду! Прошла неделя, но в округе не было даже маленькой лужи. Еда закончилась, а на своём пути он не встретил ни одного человека, ни одной деревни, словно его деревня была единственной в мире. Он понял, что никогда так далеко не отходил от дома. Тот вечер он никогда не забудет. Мальчишка поднял голову вверх и увидел, что тучи сгущаются, и сейчас пойдёт дождь! Он был бесконечно рад тому, что вот оно: сейчас будет вода, и он увидит, куда она стекает. Прогремел гром, сверкнула молния – и всё… Ничего! Пусто! Ни капли воды, ни капли дождя! И в этот момент он закричал так сильно, что ему казалось, будто крик обогнул землю дважды. Он сел на камень и понял, что это всё… Конец! Он не смог! Люди ему доверили свою жизнь, судьбу, а он не смог, понимаешь? Он подвёл их! Они надеялись, что мальчишка спасёт их, ведь он обещал, что спасёт, но не спас! Его провожали как героя, а он не оправдал их надежд. И тут вдруг он почувствовал дикую щемящую боль в груди, упал на землю и стал плакать. Горько плакать от собственного бессилия и беспомощности. От собственного презрения и ненависти к себе! Эрик ругал себя и обзывал самыми последними словами: «Правильно делали люди, что не обращали внимания на меня, я не заслужил их любви. Да кто я такой?! Кем я себя возомнил?!» Ему было очень горько, и единственными каплями, падающими на землю, были лишь его слёзы, но ими никого не спасёшь.

      Я всегда говорил ему, что слёзы – это не решение проблем. И он снова оказался в ситуации, когда не знал, что делать. Только спасать нужно было не деревню, а его самого. Мальчик понимал, что когда вернётся в деревню, и люди увидят, что воду он не нашёл, то даже если его не предадут самой жуткой смерти, всё равно до конца жизни он станет предметом презрения и осуждения, а может и на века. Эрик помнил, как его провожали, поэтому не хотел, чтобы люди встречали его злобными взглядами и плевками, кидая в него мусор. Не хотел, чтобы родители поняли, что их сын не справился и стал источником презрения, ненависти и даже гибели жителей деревни.

      – И что он сделал? – спросил Даник.

      – Он не вернулся. Он решил, что если не вернётся, то они подумают, что мальчик пал смертью храбрых в поисках спасения, и в сердцах людей останется героем-спасителем. Впрочем, все его размышления были напрасными… Он чувствовал, как дыхание становится тяжёлым, сердце начинает стучать всё медленнее, а веки становятся свинцовыми. Он чувствовал, что конец уже настал…

      Даник смотрел на меня изумлёнными глазами и не мог понять, говорю я правду или пытаюсь заморочить ему голову. Но по взгляду было видно, что он уже не думал о своей проблеме и был полностью погружён в мою историю.

      – И перед тем, как издать последний вздох, Эрик подумал о том, что никто и никогда не должен узнать правду о нём!

      – Почему? – спросил Даник.

      – Потому что он подвёл свою семью, подвёл свой народ и всех жителей деревни! Знаешь, какой самый ужасный и страшный грех в жизни?

      – Убийство?

      – Нет!

      – Воровство?

      – Нет…

      – Мама