Уроборос. Проклятие Поперечника. Евгений Стрелов

Уж вы мне поверьте. Я на этом собаку съел. Книгу античного архитектора Марка Витрувия «Десять книг об архитектуре» зачитал до дыр… Кстати, она, наверняка, есть в вашей библиотеке, и вы, скорее всего, тоже имели удовольствие ее прочесть…

      Но я не имел такого удовольствия – я не только не читал её, но и не видел. Но я мог легко представить себе книгу под названием «Десять книг…» – что-то вроде шкатулки в шкатулке, последняя совсем крохотная, в которой уже ничего не помещается.

      Курт начал вдохновенно рассказывать, как строились древнеримские дороги, подкрепляя свои слова довольно длинными цитатами из книги «Десять книг…». А я слушал его и, закрыв глаза, старался увидеть то, о чём говорит Курт: легионеров, отложивших свои острозаточенные гладиусы в сторону и взявшихся за кирки и лопаты, потому что у них нет доверия к рабам и наемным работникам. Множество крепких потных тел, привыкших к сражениям, работают в полную силу – роют широкую траншею, убирают мягкий грунт и глину, докапываются до твердых пород. Потом укладывают слои – сначала крупные необработанные камни, потом мелкие. Заливают скрепляющий раствор, укладывают мостовую из булыжников, подгоняя их друг к другу. Дорогу делают слегка выпуклой, чтобы с нее стекала дождевая вода.

      – Вот, оказывается, как древний Рим наступал на окружающий мир! – Курт говорил так, словно откапывал внутри себя что-то очень важное, и слова разлетались в стороны. – Никогда не задумывались над этим? Рим не нападал стройной когортой, но наступал медленным и уверенным строительством дорог. Легионеры упорно копали землю, укладывали камни и булыжники, продвигаясь вперед метр за метром. И в то время, как весь мир блуждал по запутанным тропам, увязал в распутице, тонул в болотах, Рим осушал их, возводил мосты, делал прямым себе путь. Потом по этим удобным дорогам зашагало подкрепление, покатились телеги с провиантом и вооружением, стенобитные орудия и катапульты… Легионеры, орудуя лопатами, таская камни, укрепляли свои тела физической нагрузкой. И когда приходило время снова взяться за гладиус, их руки увереннее и крепче держались за рукояти.

      Мне уже начало казаться, что Курт никогда не остановится – будет вечно говорить о том, как древние римляне строили дороги и зачем они это делали, но он вдруг умолк. Показалось даже, что он поник, опустил голову.

      – Вам грустно? – спросил я.

      – Не особо! – резко вздернул голову Курт, как будто стряхивая с себя какой-то морок. – Просто немного устал. Я уже довольно долго в пути… Всё иду и иду по этой древнеримской дороге… Конца ей нет. Я когда-то решил, что она подобна реке, потому что проложена вдоль неё. Почему я так решил? Неужели дорога начинается там же, где находится исток реки? Может, у этой реки нет истока, а у этой дороги – начала? Я пошел по ней в том же направлении, в каком течет река… Теперь иногда жалею об этом. Лучше бы пошел в обратную сторону… А, впрочем, слишком далеко я уже зашел… Поворачивать смысла нет…

      – Постойте, – заподозрил я какой-то подвох в словах Курта. – Разве вы шли по дороге?

      – Естественно, – уверенно