Судные дни Великого Новгорода. Николай Гейнце

наступления «судных дней» люди новгородские уже чувствовали сгустившуюся атмосферу, уже ожидали имеющую в недалеком будущем разразиться грозу.

      В начале ноября 1569 года в Новгород прибыл посланец царя, опричник, имя которого уже было заклеймено в России презрением и ужасом, Григорий Лукьянович Малюта Скуратов.

      Именем царским новгородский воевода был потребован ко владыке, где уже сидел Малюта со своими приближенными опричниками.

      Воевода явился вместе с представителями города.

      Вслед за ним собрались конецкие старосты и бояре владычные.

      Григорий Лукьянович встал и сказал:

      – Господа власти, идемте к святой Софии. Там я доложу волю государя нашего, великого князя Ивана Васильевича... немотчав.

      Слова эти всех озадачили. Что бы это значило? Какие новости в храме Святой Софии поведает им грозный посланец царский.

      – Глянько-те, идем мы, а за нами кибитка едет с опричными людьми и со стрельцами, – говорили друг другу новгородцы, идя в собор.

      Перекрестившись, вступили все они в святое место. У многих сильно почему-то забилось сердце. Недаром молвит пословица: «Ретивое-вещун».

      – Все ли здесь? – зычным голосом окликнул Малюта, когда толпа сановников остановилась под куполом храма.

      – Все!

      – Андрей и Семен, делайте свое дело! – крикнул Григорий Лукьянович, и двое стрельцов, выступив вперед, пошли на солею перед царскими воротами.

      Один из стрельцов влез по приставленной к иконостасу лесенке и стал отдергивать гвоздики у ризы на иконе Богоматери.

      В храме все стихло, затаило дыхание.

      – Готово, государь Григорий Лукьянович! Повели взымать кому ни на есть! – крикнул стрелец, отогнув край иконной ризы и спустившись наземь.

      – Господа власти и лучшие люди новгородские, – обратился Малюта к представителям города. – Государь и великий князь Иван Васильевич повелел избрать между вами мужа, кому вы доверяете, для одного дела... Назовите мне этого избранника вашего!..

      Начался шепот, и после непродолжительных пререканий выдвинули старосту Плотницкого конца, мужа именитого, пользовавшегося общим почетом в городе, купца Афанасия Афанасиевича Горбачева, по народному прозвищу Горбача, седого благообразного старца.

      – Изволь-ка ты, почтенный, влезть по лесенке к иконе Богородицы, к Знамению, – обратился к выборному Малюта.

      Тот повиновался.

      Остановясь наравне с иконой, он вопросительно посмотрел на Малюту.

      – Заложи руку под ризу, где отогнуто, и поищи: нет ли между иконою и ризою чего ни на есть, а буде ущупаешь, вынь и давай сюда.

      Слова эти прозвучали в никем не нарушаемой тишине. Казалось, никто не смел дохнуть в напряженном ожидании. Взоры всех были устремлены на икону и на выборного.

      Последний запустил руку за ризу и вынул оттуда бумажный столбец. Это было дело одного мгновения.

      Степенно, со столбцом в руке сошел он с лесенки и, подошедши к Малюте, подал его ему.

      Григорий Лукьянович развернул столбец