Война майора Пронина. Медная Пуговица. Лев Овалов

уклониться в сторону, и мы заговорили о неизвестном мне Берзине, которого Янковская знала, по-видимому, довольно хорошо. Я принялся иронизировать над его условными белесыми акварелями, наш разговор перешел на живопись вообще, Янковская сказала, что ей больше всего нравятся пуантилисты, всем художникам она предпочитала Синьяка, умеющего составлять видимый нами мир из мельчайших отдельных мазков…

      Внезапно я схватил ее за руки и вывернул их назад, совсем так, как это делают мальчишки.

      Янковская закричала:

      – Вы с ума сошли!

      Никогда ранее я так не обращался с женщиной, но меня вынуждали обстоятельства.

      – Марта! – сдавленным голосом крикнула Янковская, но я бесцеремонно прикрыл ей рот ладонью.

      Перевязью с портьеры я прикрутил ей руки к туловищу и насильно усадил в кресло.

      Без всяких церемоний я осмотрел ее; свой пистолет она обычно носила в сумочке или в кармане пальто, и никакая предосторожность не была с ней лишней.

      Сдернутой со стола скатертью обвязал ей ноги и сел в кресло напротив.

      – Поймите меня, Софья Викентьевна, – сказал я, – на этот раз вы в моих руках и будете мне отвечать. Даю слово, что в таком положении вы будете находиться до тех пор, пока не начнете говорить, а если так и не надумаете заговорить, я вас застрелю, а сам постараюсь добраться до своих, даже рискуя попасть в руки гестаповцев…

      И Янковская, еще минуту назад растерянная, подавленная, готовая во всем мне подчиниться, вдруг подняла голову и пристально посмотрела на меня своими зелеными в это мгновение, как у кошки, глазами.

      – Ах, вам угодно разговаривать? – насмешливо спросила она. – Извольте!

      – Кто вы такая? – спросил я ее. – Говорите.

      – Вы не оригинальны, – сказала она. – Так начинают все следователи. Софья Викентьевна Янковская. Я уже говорила.

      – Вы знаете, о чем я вас спрашиваю, – сказал я. – Кто вы и чем занимаетесь?

      – А что, если я скажу, что работаю в подпольной коммунистической организации? – спросила она. – Что мне поручено вас спасти?

      – Сначала убить, а потом спасти?

      – Ну, хорошо, оставим эту версию, – согласилась она. – Я, разумеется, не коммунистка и не партизанка… – Она пошевелила руками. – Мне очень неудобно, – сказала она. – Вы можете меня развязать?

      – Нет, – твердо ответил я. – Вы будете находиться в таком положении до тех пор, пока я не узнаю от вас все.

      – Как хотите, – покорно сказала Янковская. – Я буду отвечать, если вы так настаиваете.

      – Так кто же вы? – спросил я. – Хватит нам играть в прятки!

      – Я? – Янковская прищурилась. – Шпионка, – сказала она так, точно назвалась портнихой или буфетчицей.

      – На какую же разведку вы работаете? – спросил я.

      Янковская пожала плечами.

      – Предположим, что на английскую.

      – А не на немецкую? – спросил я.

      – Если бы я работала