Мятежное православие. Андрей Богданов

мнению Антония, еще хуже простых корыстолюбцев и грабителей от власти, ибо они принципиально отвергают совесть и мораль. Они – настоящий бич русского общества, и Антоний не случайно говорит Косому:

      Вспомни прежних гордых и злых царей,

      Этих лютых и неистовых зверей,

      Как они за злую гордость зло пропали

      И в Адскую пасть душами своими впали!

      Взывать к совести новоявленных «гордых и величавых» бесполезно, только угрозы и прямые обвинения доступны их уму. Смотри, угрожает Антоний:

      Как бы ты не пришел в прежнее состояние

      И не стал для всех людей в посмеяние.

      И это письмо писано к тебе досадительно,

      Однако будет тебе и вразумительно,

      Потому что такому заблуждению возбраняет

      И твое безумие обличает.

      Хоть и много ты знаешь Божественного писания,

      Но не способен стоять против бесовского запинания.

      Стихотворец знает, что все его слова бесполезны: «гордых и величавых» невозможно исправить, их уши закрыты для правды:

      Больше я не буду к тебе писать,

      Заткнутым ушам меня не услыхать,

      Также гордым и величавым,

      Такие не внимают словам здравым,

      На свою гордость и упрямство уповают

      И добро как зло принимают…

      Этому писанию здесь коынец,

      А творящему зло не будет от Бога венец!

      Мы видим, что все «богословие» Антония Подольского в этих стихах сводится к признанию существования некоего высшего гаранта простых моральных принципов. Как и в других своих произведениях, литератор идет скорее от народных взглядов на правду и справедливость, чем от христианской философской традиции. Народные поверья он отстаивает и в церковном споре, разгоревшемся накануне возвращения в Москву из польского плена Филарета Никитича. Здесь, как и в проповедях на площади, и в стихотворных посланиях, в делах и судьбе Антония отражаются драматические, а порой трагические черты послесмутного времени.

      Я уже упоминал о жестоком осуждении церковным собором группы ученых монахов и священнослужителей, под руководством Дионисия Зобниновского сверявших между собой греческие и русские списки Потребника, чтобы исправить накопившиеся за века ошибки. Архимандрит Троице-Сергиева монастыря Дионисий, славный руководитель обороны этой обители от интервентов и один из вдохновителей всенародного ополчения в Смуту, при всей видимой кротости характера занялся делом, которое другие считали своим. Ожесточенные нравы привели к столкновению с трагическим исходом.

      Уставщик Троице-Сергиева монастыря Феофан, украшенный «сединами добрыми старец», более полустолетия проживший в монастыре и более сорока лет ведавший в нем уставом богослужения, возмутился и воспротивился указаниям, которые начал давать Дионисий. Еще более оскорбился выдающийся мастер церковного пения и чтения, троицкий головщик (руководитель хора) Логин Корова, когда Дионисий позволил себе поучать его в музыкальной области. Остроумный, не лазающий за словом в карман музыкант