Семирамида. Михаил Ишков

повелитель.

      – Так это был племянник туртана, а не безродный разбойник?

      – Это был именно Нинурта, господин. Это был он, жестокий и безжалостный негодяй! Он хуже разбойника!..

      – Отчего ты сразу не предупредил меня? Почему молчал?

      – Я не смел мешать празднику, который ты, о всемогущий, испытал в своей душе.

      Бен-Хадад не смог сдержать довольную улыбку. Гула, пилочкой подправлявшая ногти, невозмутимо подсказала:

      – Это Сарсехим, государь. Я говорила о нем. Он всегда сумеет вывернуться. Он способен провернуть любое дельце. Ему, правда, нельзя доверять…

      Сарсехим – оскорбленная невинность – с неистребимой печалью глянул в ее ясные глаза.

      – Я и не собираюсь ему доверять, – заявил Бен-Хадад, – но если он еще раз посмеет промолчать о важном, он познакомится с моим палачом. Такого второго умельца по части прижигания пупка во всем свете не найти. Тебе когда-нибудь сверлили пупок раскаленной медью?

      Тем же взглядом евнух одарил царя. Вслух он заявил:

      – Царевна, пусть боги даруют ей удачу, права. Я хитер и пронырлив. Я готов провернуть любое дельце.

      – Расскажи, как ты наткнулся на Нинурту?

      Сарсехим поведал, как ассирийцы захватили царский поезд, как били его людей, как гнусно повела себя доверенная его попечению скифянка.

      – Она посмела прилюдно скинуть с себя верхнее платье.

      Бен-Хадад заинтересовался:

      – Ну и?..

      – Это случилось потом, ближе к вечеру, когда его подручные начали пытать меня. Они ничего не добились, но Ардис, скиф, начальник конной стражи, подсказал, что мне доверили какое-то послание…

      Рассерженная Гула перебила его:

      – Про Ардиса потом. Сначала скажи, кто надоумил Нинурту отправиться в Вавилон?

      – Не знаю, госпожа, но догадываюсь. Только у скифянки достанет коварства смошенничать подобным образом.

      – Другими словами, – перебила его женщина, – ты подтверждаешь, что с ее подачи меня сунули в паланкин?

      – Как я могу знать об этом, госпожа?! Нам приказали ждать на берегу Евфрата.

      – Трудно поверить, – ответила Гула, – чтобы ты остался в стороне от такой подлости, но я попробую. В благодарность ты должен выполнить мою просьбу. Одну, малюсенькую и вполне безобидную. На обратном пути ты завернешь в Ашшур.

      Сарсехим схватился за голову.

      – Сжалься, о царственная! Стоит мне попасть в руки поганых ассирийцев!..

      Бен-Хадад хмыкнул.

      – Это хорошая идея!

      – Мне отрубят голову, о всемогущий!

      – Ты предпочитаешь, чтобы ее отрубили здесь и сейчас?

      Ты – изменник, и твое предательство достойно куда более жестокого наказания.

      Гула тем же ласковым голоском успокоила евнуха:

      – Тебя не тронут, Сарсехим. Ты добровольно завернешь в Ашшур. Если тебя спросят, какое послание ты везешь в Вавилон, ты передашь им пергамент с благодарностью от царя Дамаска. Тебе дадут еще одно письмо, его спрячут так, что никакой ассириец не найдет, ведь, я полагаю, тебя уже ждут в Ассирии? Чтобы ты без помех