Брызги шампанского. Михаил Черненок

Давай скорее тряпку!» Выхватила из платяного шкафа новенькую наволочку и в форточку сунула. Он попросил: «Выйди, помоги завязать». Набросила халатик, выбежала. Когда увидела рану, чуть в обморок не брякнулась. Концы пальцев, как в мясорубке побывали… – Лиза зябко поежилась. – В общем, перевязала ему руку и узел крепко затянула, чтобы кровь хоть немного остановить. Спросила: «Где Володька?» – «На охоте остался». – «Почему тебе не помог?» – «Много будешь знать – быстро старухой станешь. Лучше помоги подлить в движок масла. Давление, будь проклято, как назло стало падать». Когда управились с «давлением», пробасил: «Ты, снегурочка, меня никогда не видела и ничего не знаешь. Понятно?.. Если кому-нибудь болтнешь, устроим в вашем ауле такой тарарам, что всем тошно станет». И укатил.

      – В какую сторону поехал? – спросил Бирюков.

      – За таверной свернул на трассу. Дальше – не знаю.

      – Ружье в машине не видели?

      – В багажнике, откуда Крупа доставал канистру с маслом, не было, а в салон я не заглядывала.

      – Как он узнал, в каком доме вы живете?

      – Однажды с Гусяновым на джипе к моему дому подъезжал. Наверное, с неделю назад.

      – Выходит, он не в первый раз появился в Раздольном?

      – Дважды здесь его видела.

      – Раньше нигде не встречали?

      – Нет.

      – Какие у Гусянова были отношения с фермером Куделькиным?

      – У Володьки – никаких. С Богданом общается Семен Максимович, но мне об их отношениях ничего не известно. Кстати сказать, когда хозяином шашлычной был Куделькин, он содержал большую отару овец. Закарян каждое утро спозаранку свежевал барашков. Шашлыки были – что надо.

      – Они и теперь у вас неплохие.

      – Хачик старается. Но из мороженой баранины, которую привозит в рефрижераторе Семен Максимович, не тот вкус.

      – Что же Гусянов не заведет отару, как Куделькин?

      – Говорит, нет смысла. Оно и в самом деле так. Стоимость шашлыков, что из свежего мяса, что из мороженого, одинаковая. Даже с каждым месяцем дорожает…

      Бирюков проговорил с Лизой Удалой больше часа. За это время следователь Лимакин узнал у жены Куделькина – невысокой настороженной брюнетки, что Богдан среди ночи уехал на своем «москвиче» в Новосибирск за какой-то шестерней для комбайна. Вернуться домой обещал лишь после того, как раздобудет эту деталь. У Голубева результат оказался вообще нулевым. Сколько он ни стучал в металлические ворота, из «Белого дома» никто не вышел. Оттуда доносился только отрывистый лай, судя по трубному голосу, породистого дога, которого Слава мысленно окрестил собакой Баскервилей.

      – Интересно, куда это господа Гусяновы подевались?.. – будто сам себя спросил Бирюков.

      Голубев вздохнул:

      – Знаешь, Игнатьич, мне показалось, что в одном из окон второго этажа через щелку между шторами за мной кто-то наблюдал. Не могу этого утверждать, но чувствовал на себе пристальный взгляд.

      – Придется проверить твою интуицию… – Бирюков, задумавшись, помолчал. – Переночуй, Слава, у Егора Захаровича