Брызги шампанского. Михаил Черненок

по-моему, вообще не хотела нас кормить, но почему-то вдруг передумала.

      – Вероятно, сообразила, что сытые оперативники добрее голодных, – с улыбкой сказал Бирюков и сразу посерьезнел: – Когда поужинаем, я останусь расплачиваться и поговорю с ней с глазу на глаз.

      – А нам с Лимакиным чем заняться?

      – Попробуйте разыскать Семена Максимовича Гусянова и фермера Куделькина.

      Шашлыки из молодой баранины, приготовленные по правилам кавказской кухни, были объемистыми и вкусными. Свежеприготовленный кофе тоже оказался хорош. От «Сникерсов» и фруктов все единогласно отказались. Оставшись один, Бирюков стал расплачиваться за ужин. Лиза, не пересчитывая, сунула деньги в кармашек белого передника и тихо спросила:

      – Это правда, что Володьку Гусянова застрелили?

      – К сожалению, правда, – ответил Бирюков и попросил девушку присесть.

      Чуть отодвинув от стола массивный стул, она села напротив Антона. Потупившись, вздохнула:

      – Какой ужас… Не к добру он вчера прямо из кожи лез, веселился. Шампанскими пробками в потолок стрелял – не успевала бутылки подносить. Местных алкашей Упадышева с Замотаевым напоил так, что те, забулдыги, не могли в открытую дверь попасть. Раза три об косяки боками бились.

      – Гусянов вместе с ними в таверну пришел?

      – Нет, Володька приехал из Кузнецка с другом. Машину оставили у крыльца и сразу – за стол. Взяли по бутылке шампанского. Только наполнили фужеры – Кеша с Гриней нарисовались. Я хотела их вытурить, чтобы не зловонили перегаром, но Володька сказал: «Отстань от мужиков. У меня с ними будет серьезный деловой разговор».

      – И о чем же они говорили?

      – Не слышала. Я за стойку ушла, да еще Володька попросил включить магнитофон.

      – Друг Гусянова участвовал в разговоре?

      – Нет, тот молча опустошал фужер за фужером. Иногда что-то буркал, вроде смешил.

      – Как он выглядит?

      – Здоровый слон. Подстрижен по-крутому. На правой щеке от уха до подбородка заросший шрам, как будто ножом полоснули. Володька называл его Крупа, а он Володьку – Вован. Голос грубый, словно про стуженный.

      – На гулянке у Одинеки какой-то бас…

      Лиза не дала Антону договорить:

      – Нет, это сват кузнеца частушки пел. Высокий бритоголовый здоровяк лет под шестьдесят. Приехал из Новосибирска поохотиться на наших лугах. Вчера утром заходил в таверну. На пару с Хачиком распили чекушку водки под шашлык.

      – А сегодня на утренней зорьке он не охотился?

      – Может, и охотился. Сабантуй у Одинеки начался с обеда. Теперь прогудят до полночи.

      – Сколько Гусянову было лет?

      – Двадцать пять. Володька ровесник моему старшему брату Андрею.

      Задавая вопрос за вопросом, Бирюков узнал, что самой Лизе недавно пошел двадцать первый год. После школы она уезжала в Кузнецк. Работала там продавщицей в коммерческой палатке. Выходила замуж, но неудачно. Бросила все и вернулась в Раздольное. Здесь купила небольшой домик рядом с усадьбой родителей и