Журнал наблюдений за двадцать лет. Виталий Хлудов

К нам быстрым шагом подошёл санитар, круглолицый загорелый парень в улыбке которого виднелся золотой зуб. Одет он был в белый халат, но как-то бросалась в глаза манерность, характерная для уголовников. Он с лязгом открыл первую палату. Мы вошли. Я поздоровался. Кто-то в палате вежливо ответил.

      – Это у нас «наблюдательная палата», сюда всех «глумарей» помещают, да вновь поступивших, если не ясно что за тип. За «глумарями» надо вести особое наблюдение. – Объяснял Алексей, оказавшийся медбратом и начальником смены.

      – Что значит «глумари»? – Спросил я.

      – Ну, это те, кто в остром психозе, ведёт себя неадекватно. – Разъяснял медбрат.

      В палате находилось человек восемь, красавцы все, конечно, неописуемые. Некоторые из них спали. Кто-то читал книгу. Бросился в глаза пожилой лысоватый мужчина в пижаме, переминавшийся с ноги на ногу возле своей койки у окна. Ступни у него были чёрными, как уголь, с кривыми длинными ногтями. Такая же чёрная оказалась простынь, куда этими ногами он ложился. В довесок он ещё и улыбнулся такими же чёрными прореженными зубами.

      – Алёша, Алёша, дай мне, пожалуйста, горелую спичку. Я тут горелые спички собираю, мне они нужны в зубах ковырять. – Топчущийся мужик залез рукой в карман и вынул из него какой-то мусор, в котором угадывались очертания нескольких спичек. – Алёша, Алёша, – продолжил он, – я опять вхожу в «глубокий глум».

      Тут внезапно с одной из коек вскочил другой пациент, до того притворявшийся спящим, и схватив предплечье медбрата стал тереться о него щекой, при этом громко мяукая.

      – Галушка, а ну брысь отсюда! – Прикрикнул на него Алексей и слегка оттолкнул псевдокота.

      Больной засмеялся и было видно, что несмотря на молодой ещё возраст, был совершенно беззубый. В завершении – он визгливо залаял и вывалил свой очень длинный язык, изображая на этот раз пёсика. Елена Александровна, стоявшая в коридоре, укоризненно покачала головой.

      Мы с улыбкой вышли и пошли смотреть вторую палату. Она была заметно больше первой. Спящих в ней не оказалось. Каждый занимался своими делами. Некоторые играли в нарды. Двое ходили вдоль коек и о чём-то разговаривали. На меня сразу обратили внимание и приветливо заулыбались. На моё «здравствуйте» откликнулось сразу несколько человек. Один из них, невысокий, с бородкой, монголоидного вида больной подошёл ко мне и спросил моё имя. После предложения познакомится «получше», мы направились снова – в коридор.

      – Это «петушатник» у нас, тут «петухи» одни. – Пояснил санитар, который, судя по всему, неплохо разбирался в тюремных вещах.

      Дальше мы посетили ещё три небольшие палаты. Была ещё шестая палата, упирающаяся входом в торец коридора. Дверь в неё была открыта и на некотором расстоянии от входа до верху зарешёченная. В решётке была ещё одна дверь для входа, закрытая уже на «квадратный» замок. Эта палата была самая большая, человек на пятнадцать и в ней был свой туалет.

      Везде меня встретили хорошо, интересовались: