Лето с Макс на краю земли. Дмитрий Трифонов

Её могли бы сдать в металлолом, но там какие-то сложности с правами владения. Из-за неразберихи временно свозят сюда, и время превращается тут в вечность. Так эти отслужившие своё механические трудяги обретают тут вечный покой.

      – А нас не поймают тут? Наверняка ведь есть сторожа. Может быть, даже с собаками, – опасливо уточнил я.

      – Не беспокойся! Тут один сторож на всё кладбище, а оно огромное. С охраной тут заморачиваться не стали, ведь довольно сложно незаметно утащить вагон, пусть и ржавый. Тем более, непонятно кому принадлежащий. Сторож периодически обходит территорию, но нас он всё равно не догонит.

      – Звучит… убедительно, – с сомнением заметил я. – Ну а мы тут что будем делать? Запчасти воровать?

      – Оставь воровство терзаемым сиюминутными страстями. Мы пришли сюда за кое-чем другим. За тем, что невозможно своровать, а можно только подарить, и подарить навсегда.

      – Глубокомысленно.

      Она не стала вступать со мной в спор или пытаться объяснить свои слова. Вместо этого она направилась куда-то решительным шагом. Я последовал за ней. Мы пробирались между вагонов и под ними, перелезали через вагонные тележки, и я постоянно оглядывался и смотрел по сторонам, чтобы не упустить из виду сторожа, который мог появиться ниоткуда в любой момент. Её же это, казалось, совсем не заботило.

      Наконец мы добрались до старенького тепловоза, должно быть, годов семидесятых. Красная краска на нём облупилась, ржавчина подъела кое-где железо, нижние фары были выбиты, и только верхний фонарь сохранился в целости и сохранности. Тяжёлые колёса давно не двигавшегося локомотива поросли вьюнком, пробивавшимся через скудно поросшую травой щебёнку, по которой пролегали побуревшие от времени пути.

      Она подошла к локомотиву и, цепляясь за различные детали, быстро-быстро взобралась на крышу, как будто делала это уже тысячу раз. Я в лазании был не настолько искушён, поэтому поначалу мои попытки повторить её трюк не увенчались успехом. Тогда она посоветовала, куда удобно ставить ноги и за что хвататься, и с её подсказками я наконец взобрался тоже.

      Кладбище поездов предстало передо мной во всей своей одичавшей красоте. Вдалеке виднелось ремонтное депо с разбитыми окнами. Его распахнутые ворота отчётливо демонстрировали тот факт, что здание уже давно не эксплуатировалось. Кое-где на усыпанной щебёнкой территории торчали бетонные плиты платформ. Изредка щебёнка перемежалась зелёными прогалинами, густо поросшими кустарником. И повсюду-повсюду на путях стояли поезда, прибывшие на конечную.

      Взгляд мой упал вниз, туда, откуда мы только что залезли на локомотив, и я отшатнулся: высота была достаточной, чтобы переломать ноги при падении. Хорошо, что, забираясь, я не обратил на это внимания. Я с ужасом подумал о том, как я буду потом слезать с локомотива.

      Ступни ощутили жар горячего металла под ногами. Было ещё утро, но солнце уже успело раскалить крышу локомотива.

      – Кажется, подошвы моих кроссов сейчас расплавятся, – заметил