Сны забытой жизни. Надежда Виданова

написала, что боится заснуть. Михаил позвонил ей, когда стрелки часов показали полночь.

      – Иногда я кажусь себе сумасшедшей, – сказала Света, включив телефон на громкую связь.

      – А кто не сумасшедший, скажите мне на милость? Поверьте моему профессиональному опыту, концентрация сумасшествия в воздухе настолько зашкаливает, что случайно замешавшийся среди них здравомыслящий человек уже представляет собой совершенно ненормальное явление.

      – Это ужасно, – Света почему-то улыбнулась и почувствовала себя почти счастливой.

      – Это прекрасно, – в голосе Михаила Света также почувствовала улыбку. – Каждый человек должен быть на своем месте. Нимфоманки должны идти в проституцию, бешеные – наемниками на войну, невротики – скрупулёзно собирать архивы.

      – Проституция и война – это ужасно, – со Светиных губ все еще не сходила счастливая улыбка, наличие которой было ей самой непонятно. – Архивы тоже такое себе.

      – Проституция, война и архивы – это часть жизни общества. В истории не было ни одного десятилетия, когда бы люди без этого обошлись. Пора уже приравнять их к нормальным явлениям.

      – Надеюсь, что этого никогда не будет.

      – Блажен, кто верует. Вседозволенность и отсутствие потребности в Боге стирает человечество с лица земли, человек больше не мыслитель, не философ, не вечно юный натуралист, желающий познавать и совершать открытия. Он всего лишь потребитель, который мнит себя Богом.

      Света не захотела развивать эту тему, не хотелось перегружать голову чем-то важным и серьезным. Только-только высунув голову из моря грусти и безысходности, она провалилась туда опять.

      – Как вы познакомились с Янжиной? – Улыбка стерлась с лица, Света напряглась. Отчего так, она снова не поняла.

      – Я помог ей пережить тяжелый период. Бедняжка Янжина перестала есть и спать, она угасала на глазах. Надеюсь помочь и вам.

      – Вы с ней до сих пор близки? – Слово «близки» Света произнесла приглушенным интимным шепотом. Перед глазами возник тот сон, та скамья в Александровском саду, та непристойная сцена между Янжиной и Михаилом.

      – Да, мы близки, – Михаил отвечал уверенно и просто.

      – Она прелестна. Такая красавица, глаз не отвести. Не то что я.

      – Да, Янжина невозможно хороша.

      Света поджала губы в бессильной злобе. Она была разочарована в своих лучших чувствах. Напрасно надеялась, что Михаил опровергнет слова о Светиной обыкновенности и сделает ей комплимент.

      – Она очень добрая, – продолжала Света. – Порекомендовала мне вас.

      – Я не самый приятный человек.

      – Но вы видите людей насквозь.

      – Это просто. Большую часть своей жизни я был одинок. Я очень хотел простого человеческого тепла, но кому я был нужен? Тогда я научился считывать незнакомых людей. Вошло в привычку.

      – Почему вы были никому не нужны?

      – Первая мать отказалась от меня в роддоме. Вторая мать отказалась от меня, когда мне было четыре года. Третья мать отказалась от меня в семь лет. Я не знаю, какова была моя биологическая мать, отчего-то она представляется мне хрупкой ясноглазой блондинкой.