Сны забытой жизни. Надежда Виданова

как прогрессивный человек, склонны всеми силами оправдывать свои паразитизм и глупость, подменяя свое невежество заумными якобы научными терминами. Понимаю. Продолжайте свою речь, пожалуйста. Я могу слушать это бесконечно.

      Света в недоумении посмотрела на него. Она не начинала никакой речи, чтобы продолжать.

      – Я уже сказала, что не хочу с вами спорить, – в Свете нарастал гнев, ей хотелось накричать на Михаила и ударить его, но она промолчала, потому что воспитанные люди не орут на улице посреди толпы.

      Михаил насмешливо наблюдал за ее лицом. Он усмехнулся:

      – Какая жалость, что я и мои суждения вам не интересны. Придется пережить. И все же хотелось бы еще толику вашего драгоценного внимания. Давайте пройдемся, иначе вы превратитесь в ледяную грозную статую. Расскажите, что за сон не дает вам спать?

      – Вы знаете, у меня срочное дело, я хотела предупредить, но узнала о нем слишком поздно. Простите, – у Светы больше не было желания с ним делится.

      – Вы боитесь и хотите сбежать, – веселое настроение покинуло Михаила, он стал серьезен. – Боитесь своего сна, боитесь спорить со мной. Вы живете в страхе? Сказать почему?

      – Ну, скажите, – Света сжалась под его пристальным взглядом. Ее в самом деле колотила мелкая дрожь.

      – Страх и агрессия – сиамские близнецы.

      – Не понимаю.

      – Вы разве не заметили, что я с первой минуты намеренно выводил вас из себя?

      – Ммм…нет, не заметила.

      – Вы врете. Вы не только заметили, но и вышли из себя по моему желанию. Только вы не дали волю агрессии, потому из вас вышел страх. Вы захотели сбежать от меня, как трусливая мышь. Пока вы не научитесь выпускать агрессию, вы будете жить в страхе.

      – Я все равно не понимаю, – призналась Света. Слова Михаила глубоко задели ее. Она не до конца поняла их смысл, но почувствовала, что он в чем-то может быть прав.

      – Пойдемте, расскажите сон, который не дает вам спать. Тогда нам обоим станет понятнее.

      Они зашагали вдоль Александровского сада. Мимо шли прохожие, бежали с пакетами курьеры, мамаши катили коляски со спящими детьми, гости столицы щелкали фотоаппаратами, снимая друг друга на фоне величественного памятника-обелиска. За какие-то сорок минут Михаил узнал о Свете всё, она же о нем – ничего.

      – Вы росли в полной семье? – Спросил Михаил, выслушав Светин рассказ о повторяющемся ночном кошмаре.

      – Да, у меня есть мама и папа.

      – Вы не вспомните сейчас, хорошо ли они жили? Отец был верен матери? Вы не могли в детстве застать его с другой женщиной?

      – Нет, точно нет, – замотала головой Света.

      – А может быть вы были в церкви или на похоронах, и вас, маленькую девочку, обидела какая-то злая тетка?

      – Нет, я не хожу в церковь и на похоронах никогда не была.

      – Понимаете, Света…Вы ведь не против, что я буду называть вас так фамильярно? Так вот, что я хочу сказать… Наши сны – это забытая жизнь. Ха, да понимаю, что звучит пафосно и непонятно. Но это так.