Последний остров. Василий Тишков

к Антипову завхоз с Медвежинского курорта пожаловал. А ведь не дружки вроде…»

      – …Овечку-то напрасно…

      – Да ладно, Семен Митрофанович, по такому случаю… Как тут без мясца. Вдругорядь и я к тебе с поклоном. Дом вон собираюсь перекрывать.

      – Это завсегда… И железа найдем на крышу-то…

      – …Митька! Где ты, разбойник? Опять в конуру к собаке забрался? Вот я тебя…

      Во всю моченьку заголосил Митька, трехлетний неслух солдатки Овчинниковой. Сама-то она работала на лесозаготовке коноводом, а тут бабка воюет с Митькой и еще с двумя его старшими братьями, Сережкой и Алешкой.

      А эти голоса с дальнего края хутора – у Антиповых праздник ли, чо ли?

      – Откуда взяла?

      – Овечку зарезали. Сам-то еще утресь у бабки Овчинниковой наливку закупил. Две четверти.

      – Дак рано празднику быть. Поди, опять с Лапухиным гулеванить собираются, чтоб им подавиться, выродкам…

      – …Митька-а! Митька, поганец! Ты куда побег? Иди кашу трескай.

      – Не хочу-у!

      – …Крепко ты, Антипов, живешь, крепко… С нуля ведь, кажись, начинал, а?

      – Своими руками, Семен Митрофанович, все своими руками.

      – На твоих мужиков-то можно надеяться?

      – Люди надежные. Корней – лапухинский тесть, а Тимоня… Ну, Тимоню ты сам знашь.

      – Тимоня, да… Встречались. Еще в восемнадцатом году…

      – …Бабы, лавка-то керосиновая робит седни в Нечаевке али опять на замке?

      – Пойди да узнай. И нам заодно скажешь. А чья очередь-то седни за почтой бежать?

      – Сережка Овчинников приташшит.

      – Алешка, а не Сережка.

      – Да лешак их разберет, басурманов. Мать и то обоих лупцует, если кто нашкодил, чтоб наверняка не спутать.

      Еще на одном подворье девчушка пела кукле колыбельную, мычал привязанный телок и горланил петух.

      На берегу встретились братья Овчинниковы – Сережка и Алешка, они по очереди ходят в школу, через день. Сегодня один рыбачил, а другой учился.

      – Эй, Серега! Ты сети проверил?

      – Ну…

      – Попало чего?

      – У меня-то попало, а ты пошто сапоги мои без спросу взял?

      – Так чо, босиком в школу-то? Утресь иней выпал.

      – А ты бегом. Когда бежишь, не так знобко…

      – …На четырех подводах-то? Увезут. За две ездки увезут. И погода вон портится, дожжичком все следы замоет…

      – …Митька! Лешак тебя…

      – Опять каса? Селега зе лыбу плитассыл…

      – …Ох, бабоньки, мясом жареным запахло…

      Потемнело над лесом, ожили вершины сосен, зашебуршали падающие прошлогодние шишки.

      Мишка оттолкнулся от репера и, не зная еще, что будет делать через час на деляне и нужно ли сейчас идти туда одному, направился прямиком в сторону озера Чаешного, за которым находилась деляна, отведенная лесничеством сельсовету. В ней рубили дрова и для самого сельсовета, и для школы, и для сельпо, и всем служащим