Король франков. Владимир Москалев

черт побери! А кто у них на воротах, монахиня?

      – Возможно, хотя этот пост для испытуемых и послушниц.

      Они спешились и подошли к двери, больше похожей на калитку. Скептически оглядев ее, Можер хмыкнул:

      – Нет, приятель, если мои воззвания к родственным чувствам настоятельницы возымеют действие, я крикну, чтобы открыли ворота, а если эти индюшки окажутся глухими, я начну действовать кулаками и топором.

      – Но зачем, если можно войти в дверь?

      – Вот в эту самую? – презрительно сплюнул нормандец. – И для этого, полагаешь, я должен буду согнуться вдвое?! Запомни, монах, сын Ричарда Нормандского не сгибался даже перед королем! Полагаешь, он позволит себе склонить голову, чтобы войти в какой-то курятник? Держи-ка лучше мою лошадь, я начинаю.

      – Последнее предупреждение, граф! – остановил его Рено. – Не пытайся с ходу идти напролом и сразу же искать девчонку. Уверяю, не найдешь. Эти гусыни мигом разбегутся по своим кельям, попробуй, разыщи потом нужную дверь! А потому действуй осторожно, не навлекая на себя излишних подозрений. После уж, когда крошка будет рядом, поступай, как хочешь. Жаль, что мне нельзя с тобой: светскому лицу это право дано, монаху – нет.

      – Ничего, Рено, я и один справлюсь, – подмигнул приятелю нормандец и, надев кожаные перчатки, принялся стучать кулаком в ворота.

      – Однако!.. – проворчал святой отец, слушая глухие удары и почесывая в затылке. – Не пойму только, зачем он взял топор?

      И покачал головой, когда услышал, как жалобно затрещало дерево. Тотчас по другую сторону ворот послышался испуганный девичий голос:

      – Что вы делаете! Как вы смеете! Прекратите сейчас же во имя всех святых!..

      – Наконец-то я достучался, сто тысяч чертей в глотку этим соням! – раздалось в ответ. – Эй, малютка! Если бы я не услышал твоего ангельского голоска, клянусь башмаком моего прадеда, от этих ворот остались бы одни щепы, годные лишь в топку!

      – Кто вы такой? – вопросил тревожный голосок. – Что вам надо?

      – Войти в ваш хлев, вот чего я хочу, черт побери! – вскричал Можер. – Неужто это не понятно?

      – Но зачем? И кто это говорит?

      – Зачем? Затем, что я хочу видеть вашу настоятельницу!

      – А для чего она вам?

      – Да потому что она моя бабка, стало быть, я ее родственник по имени Можер, граф Нормандский. Теперь тебе понятно?

      – Понятно, только мать Анна нынче почивает, – донеслось из-за ворот.

      – Так пойди и разбуди ее!

      – Нам нельзя этого. Настоятельница строго-настрого запретила беспокоить ее во время сна.

      – Ничего, услышав такое сообщение, она простит тебя, клянусь рогом дьявола!

      – Господи, избави от лукавого, – забормотала привратница, видимо, крестясь при этом. – Нет, я не пойду, – прибавила она громче, – нам запрещено нарушать устав. Вам придется подождать, пока аббатиса проснется.

      – И сколько ждать?

      – Покуда пробьют послеполуденную склянку.

      – А когда ее пробьют?

      – Еще