Живое знание. Алмагуль Исакова

чистота. Наконец-то рассмотрела свое зеркало. Вот откуда во мне сильная жажда любви и тоска по Возлюбленному.

      Помню, когда я всем телом крикнула «хватит лгать!», на мгновение увидела ее совсем «голую», увидела, что в ней на самом деле. Там не было всего того, что она постоянно демонстрировала нам. Я увидела под ее ревностью, гордостью, жадностью и завистью настоящее, То, что есть. Там присутствовало что-то очень тяжелое: скорбь, печаль, нужда, страх, боль, обреченность на страдания. Закрыв глаза, смотрю внутрь на все это. Тихо и бережно глажу себя:

      – Успокойся, мое родное дитя. Все это не ты. Это было передано тебе по незнанию. Мать может передать ребенку только то, чем напитали ее саму. Все эти чувства знаются, а то, что знается, – это уже не ты.

      Задала себе вопрос: чем является То, что знает мой опыт? Внутри появились проблески ясности и легкости. Заметила: то, с чем я отождествилась, вызывало во мне очень тяжелые чувства и давило, словно свинцовый саркофаг. Мысленно представила все это и перерезала нить, которая держала меня на привязи. Представила, как свинцовый саркофаг улетел в невесомость. Что осталось? Я Жизнь. Я осталась одна, без пары, без свинцового саркофага в виде женщины-матери. Что же все это было? Неужели свинцовый саркофаг – это мои мысли, телесные ощущения, восприятия, чувства, образ, который я сама себе придумала?

      Началась тошнота. Закрыла лицо ладонями, словно бы выдохнула всем телом, произнесла:

      – Не стоит делать из детей смысл жизни. Не стоит делать смысл жизни из внешнего вида. Не стоит делать смысл жизни из достижений и желаний.

      Слезы на глазах.

      – Я остаюсь одна.

      Облегчение, словно маленький росток пробивается на свет из-под глыбы. Тихий покой. Ощущение первого вдоха после долгого забвения, ощущение аромата давно забытой реальности. Приходит ясное понимание, что стоит быть благодарными родителям за то, что они, как зеркало, показывают нам наше отражение. Мама ясно показывает мне мои маски, которые я не признаю и отрицаю.

      Но опыт в виде обособленной личности просто так не отступает. Ночью меня атаковали мысли: вдруг тело станет совсем больным, неизлечимым, быстро состарится и умрет. Тут же тихо успокаиваю себя:

      – Не думай. Мысли ограниченного ума не реальны. Не ум в теле, а тело в уме.

      – Значит, если я успокою ум, если ум будет в покое, тогда и тело успокоится?

      – Да.

      Лежу и думаю: было бы хорошо, если так. Уж слишком долго я нахожусь в заточении понятий «тело, женщина, Аи». Слишком долго в заточении мысли «я не чувствую себя довольной». Глажу себя, проговаривая:

      – Мой добрый, умный ум, теперь тебе не надо так много думать. Твоя мама – это Тишина, твой папа – это Покой.

      Бережно глажу ладонями лицо:

      – Прости, Тайна, я порядком тебя измотала.

      Внутри ощущение, что мое старое заточение «женщина Аи» дает трещины, уступает место чему-то Большему. Дает место Жизни, настоящей реальности.

      В обед сижу за столом, вопрошая:

      – Если есть