Качели времени. Мама!. Ирина Михайловна Кореневская

в руки лопаты. Звук, с которым земля падала на крышку гроба, оказался невыносимым. Я отвернулся, разревелся, и уткнулся лицом в плечо сестры. Нас обняла тетя Саша, державшая плачущего Антея. А папу поддерживали одновременно его старший брат и наш дедушка. Бабушка Эригона подошла, обняла меня и сестру. Небольшой кучкой мы стояли, отвернувшись от могилы, пытаясь не слышать этого страшного звука, с которым падает земля. И, хотя неподалеку были люди, которые пришли попрощаться с мамой, мне показалось, что мы остались одни в мире. Да, мы все и правда остались одни. Без мамы уже не будет так, как было раньше. И не будет счастья.

      Когда все было закончено, мы долго стояли у свежего холмика. На него поставили фотографию – улыбающаяся, с открытым взглядом, мама с любовью смотрела на нас. Я смотрел, не в силах оторвать взгляд от ее лица.

      Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг я почувствовал, как кто-то тянет меня за руку. Посмотрел – Саша.

      – Пойдем. – сказала она. – Надо идти, милый.

      Я огляделся. Дедушка и дядя Алекс вели отца. Бабушка – Александру, которая несла на руках маленького Антея. Я пошел за тетей Сашей.

      По пути ко мне подошла давешняя старушка.

      – Держись. – наставительно произнесла она.

      – За что? – не понял я.

      – Ты теперь должен быть сильным. Опорой своему отцу.

      – А кто будет опорой мне?

      – Отойдите. – произнесла Саша, прежде чем старушка ответила. – Отойдите от ребенка. Пойдем, Оксинт. Не слушай ее.

      Она обняла меня, и мы пошли следом за остальными.

      Глава шестая. Масштабы бедствия

      Я ощутил вдруг, что мне не хватает воздуха, судорожно вдохнул, моргнул, и вдруг обнаружил себя в своей комнате. Ошарашенно огляделся по сторонам. Как? Я же только что был на кладбище, а мама… Мама!

      – Мама! – закричал я, вскакивая с кровати. – Мама!

      Три секунды сохранялась тишина, и это время показалось мне вечностью. Но тут вдруг я услышал легкие мамины шаги, которые не спутаю ни с чьими другими.

      – Что такое, мой хороший? – спросила мама, появляясь на пороге.

      Волосы ее распущены по плечам, на которые мама накинула легкий халат, торопясь ко мне. Я ее разбудил. Устыдившись того, что маме пришлось из-за меня вскакивать посреди ночи, я все же, не в силах побороть свои эмоции, подбежал к ней и крепко обнял, а потом разревелся.

      – Оксинт, что такое? – испугалась она.

      – Малыш, что с тобой? – услышал я голос отца.

      – Мне приснилось, что тебя не стало. – выдавил я между всхлипываниями.

      Мама крепче прижала меня к себе, и я почувствовал, как отец нас обнял.

      – Страшный сон, малыш. Очень страшный. – сказал он. – Но это просто сон.

      – Я тут. – вторила ему мама. – И никуда не денусь.

      – Что происходит? – кажется, мы разбудили Александру.

      В комнате становилось многолюдно.

      – Оксинту приснился страшный сон. – ответил ей папа.

      – Милый, пойдем. Поспишь