Ремесло Теней. Призма тишины. Роман Титов

обратила на меня точки фоторецепторов. Боль в руке неожиданно отступила.

      – Так вы исследователи? – Портакианец подозрительно сощурился. – Ученые или как?

      – Вроде того, – уклончиво ответил я и, будто бы невзначай, помаячил футляром с армиллой. – По правде говоря, мы только что возвратились из одной долгой экспедиции. Прошла она не то чтобы гладко, но кое-что любопытное отыскать все же удалось. А потом один знакомый, сказал, что в Алом квадрате найдутся знатоки, которые помогли бы продать эту штучку подороже.

      – А, – разочарованно откинулся на спинку скамейки портакианец и припечатал: – Мародеры.

      От такого количества желчи я аж поперхнулся.

      – Прошу прощения?

      – Что ж тут непонятного? Мародеры! Крысы помойные, которые шастают по развалинам в поисках того, что плохо лежит. Ученые, ага, как же. Мусорщики! Расхитители могил, вот кто вы! Да и риоммцы к тому же оба, да? Если присмотреться, мордашка-то смазливая так и отдает их фирменной заносчивостью. А красотуля твоя так и вообще будто прямиком с Мас Пирей сюда вынырнула. А, спрашивается, зачем? А потому что дома-то за такие дела быстро прикроют. Но тут-то Тетисс! Тут нравы другие, да? Правильно я рассуждаю?

      Честно говоря, я понятия не имел, кому конкретно он задал этот вопрос, но на всякий случай поспешил заверить:

      – Да никакие мы не мусорщики! И расхищением могил тоже не занимаемся. Мы что-то вроде коллекционеров, и нам нужен опытный оценщик. – Для пущего эффекта я подкрепил свои слова Тенями и, сквозь новый приступ боли в руке, обезоруживающе, как хотелось верить, улыбнулся. – Вот, собственно, и вся задачка.

      Портакианец заметно присмирел (да и как иначе, когда сами Тени подавили всю его страсть), а вот его напарник по игре – зеленобородый Аппасориди, – приметил:

      – Но то, что вы оба – риоммцы, не отрицаешь?

      Я пожал плечами:

      – Это было бы глупо.

      – Не люблю риоммцев, – буркнул пузатый.

      – Никто не любит, – поддакнул я, стараясь незаметно почесать ладонь о брюки. – Но себя не перепишешь.

      Аппасориди усмехнулся, но по-доброму.

      – Пожалуй, – протянул он. – Впрочем, я, в отличие от моего дорогого приятеля, стараюсь оценивать разумников по их личным качествам, а не за происхождение. Но людей, вроде меня, тут не так уж много. А потому, на всякий случай, постарайтесь не выпячивать свою инаковость. Вполне может статься, ваш визит привлечет излишнее внимание, которое, как мне кажется, пойдет вам обоим совсем не на пользу.

      Я уставился на зеленобородого, не зная, что ответить. Слова его звучали довольно дружески, однако некий оттенок угрозы в них так и сквозил. Как если бы этот Аппасориди сам с трудом верил в то, что только что сказал. Как будто…

      – Не надо пытаться искать в моих словах двойной смысл, молодой человек, – оборвал меня на середине мысли старик. – В них нет ничего, кроме искреннего беспокойства за ваше пребывание в нашем славном городе. Желаете показать свою безделицу