Завидные невесты. Ева Финова

в толпе разодетых леди разного возраста. Как оказалось, нахалка приехала не одна провожать своих дочек, иначе даже не могу себе представить, чтобы дамы пожилого возраста могли претендовать на руку и сердце молодых (если слухи не врут) наследников горохового короля.

      Если информация в статье «Истленда» была точна, то Этьену двадцать девять, Джульену тридцать один, а Равьену, сами понимаете, нет, не тридцать три, а тридцать два.

      Ну и ладно. Не моего ума дело.

      Окинула взором небольшую площадь перед местной часовней, живописно украшенную разбитыми садами по правую и левую сторону, вдоль мощёной дорожки.

      Немой вопрос читался во взгляде каждой. Неужели, едва приехав, претенденток отберут и сразу устроят свадьбу? Иначе прибытию в часовню такого количества «невест» было бы сложно найти оправдание.

      Странное движение справа привлекло всё моё внимание. Престарелый дворецкий вышел на крыльцо и начал демонстративно надевать белоснежные, идеально чистые перчатки. Сцепив пальцы друг с другом, он удостоверился в собственном удобстве и только затем хлопнул в ладоши, привлекая внимание гостей горохового короля.

      – Что ж, многоуважаемые леди, их матушки или иные представительницы, – его взгляд почему‑то остановился на моей персоне. Неужели я настолько взросло выгляжу?

      Поймала на себе злорадный взгляд той самой матроны. Сговорились они, что ли?

      – Прошу, пожалуйте внутрь, все подробности вы сможете узнать из уст хозяина.

      Глава 3

      Часовня фермерской деревни Гридж‑Стоунов, расположенной в пяти милях от столицы нашего милейшего королевства, гостеприимно встречала конкурсанток отбора невест.

      Сквозь витражное остекление окон внутрь пробивались весёлые солнечные лучики. Зал буквально утопал в белоснежных цветах и зелёных листьях пышных букетов. Хрусталь ваз искрился на свету, создавая множество бликов. А у самого алтаря торжественно возвышался дубовый блестящий двустворчатый гроб. Верхняя крышка его была открыта.

      Воздух пах ладаном.

      Едва первые претендентки переступили порог, громом среди ясного неба зазвучали тягучие звуки органа. Музыкант в чёрном безупречном фраке, восседающий на обитой красным бархатом табурете, иступлённо заиграл реквием.

      Я подавила рвущийся наружу смешок. Это от нервов, не иначе. Смерть никогда не вызывала во мне смех или иные неуместные чувства, но вся ситуация в целом выглядела самым настоящим абсурдом…

      Оглянулась по сторонам и нашла подтверждение собственным мыслям в тот же миг. Настороженные и угрюмые, все до единой, претендентки на часть состояния Стоунов медленно шли к алтарю, то есть к открытому гробу, не представляя себе, что станут делать, если их попросят в честь традиции при заупокойной службе оставить хотя бы несколько прощальных строчек в церковной книге.

      Словно по команде, сидящие на скамьях в первом ряду с виду слуги, или же ряженые в подобные одежды местные обыватели, разразились неистовыми рыданиями. Нахалка, идущая позади меня, фыркнула. А вот кто‑то из слабонервных упал в обморок, потому что глухой стук донесся оттуда