Три подруги и разбитое зеркало. Грета Раш

моей осведомленности. – Её семья служит Совету уже десять поколений, выполняя поручения разной степени важности.

      – Не может быть, – затрясла я головой. – Этого не может быть, она бы мне сказала.

      – Справедливости ради замечу, что до недавнего времени она была отстранена от семейных дел. Но рано или поздно всё заканчивается.

      – Да, – поддержала его я, а после с ненавистью заявила, глядя в некогда родное лицо: – Терпение. Пули. Средство от насекомых. Хотя таких, как ты ничем не вытравить. Проще дом сжечь.

      Макс резко поднялся и посмотрел на меня сверху вниз, как смотрят на улитку, ползущую под ногами, думая раздавить моллюска или дать возможность безобидному созданию спокойно уползти.

      – Знаешь, что меня удерживает от того, чтобы воспользоваться этим ножом? – и он продемонстрировал мне тонкое стальное лезвие с зазубринами по центру и выемкой у рукоятки.

      – Знаю, – скрывая боль за улыбкой, ответила я. – Ничего.

      – В точку! – кивнул бывший друг и метко швырнул нож.

      Глава 8

      Особо не целился. Кажется, ему было абсолютно всё равно, куда вонзится лезвие. А вонзилось оно, распоров кожу, в переднюю часть бедра, погрузившись в мышцу практически полностью.

      Крик вырвался из горла, потому что лезвие было серебряным, и оборвать его я смогла только тогда, когда осознала, что ору во всю глотку.

      Тяжело задышав, я начала ругаться сквозь зубы, припоминая все известные мне ругательства. Значительную их часть я почерпнула от Нисы.

      Макс подошел и не глядя мне в лицо вынул нож. Отер лезвие от крови о брючину и вновь начал демонстративно крутить орудие пытки в руках.

      – Что было в записке? Которую вы нашли в квартире подружки? – спросил он с непререкаемым спокойствием.

      – Дождь, зонтик и орхидеи, – покорно ответила я.

      – Что? – свел он брови у переносицы, встретившись со мной взглядом. – Что это значит?

      – Что у Руси больная фантазия, – я попыталась взять под контроль дыхание. Вдыхала размеренно и не глубоко, но это не очень помогло. Мне становилось хуже. Рана сильно кровоточила. Кажется, Макс задел крупные кровеносные сосуды. Тело больше не тряслось от холода. Наоборот, чувствительность падала и нестерпимо захотелось спать.

      Мой палач это заметил, вновь присел, положил ладонь на щеку и заставил приподнять голову, которая уже падала вниз, упираясь подбородком в грудь.

      – Эй! – требовательно затормошил он меня. Сперва легонько, а после с силой затряс. – Приди в себя! Слышишь? Не смей отключаться!

      Его последние слова донеслись до меня, подобно удаляющемуся эху, взлетающему над остроконечными вершинами гор и исчезающему в глубинах неприступных пещер. В ушах зашептало море, пальцы ощутили под собой сыпучесть нагретого солнцем песка, а ноги нащупали жесткую многообразную текстуру кораллов.

      Повторно пришла в себя резко, быстро сообразив, что по-прежнему нахожусь в ненавистном подвале. И Макс рядом. Сидит чуть в стороне, скрестив