Угольки в камине. Игорь Ахмедов

неловкость, словно стояла голая на плацу во время парада.

      В руках у мужика было несколько листиков, выдранных из блокнота, заполненных мелким школьным почерком. Мужик дочитал последний, скомкал их, потер друг об дружку и сунул в карман. Спрашивал он непонятно, но, к удивлению Жанны Петровны, ей все было ясно. О ком и о чем он спрашивает.

      – Скажите, договор с автором подписан?

      – Да, конечно.

      – Сроки выплат там указаны?

      – На что вы намекаете?

      – Я не намекаю. Автор работу выполнил, вы ее две недели назад приняли, есть акт, так? Почему бы не заплатить?

      – Слушайте, авторов много, а я одна. Праздники, то да се. Сейчас вон дачный сезон начался, у меня рассада. Потом май, сами понимаете, никто не работает, а потом руководство на острова улетает. Пусть не переживает, все ему выплатят.

      – Он и не переживает. Вернее, уже. Не пережил.

      – Ну, я-то тут при чем? Это к его докторам вопросы.

      – А сразу это сделать было нельзя?

      – Вы не понимаете. У нас серьезная организация, все делается основательно, без суеты. К чему эта блошиная мельтешня?

      Из глухой беспросветной калитки вышел еще один мужик, помоложе и без бороды. Прислонясь к забору, сунул в рот травинку, стал слушать.

      – А вы можете предположить, что у автора семья, ее кормить надо?

      – Я что, мешаю? Пусть кормит. Видела я его на фестивале, морда хитрая, глаза наглые, небось три квартиры сдает.

      – Не было у него квартир. Но, ладно, скажите честно, за что вы его так не любили?

      – А чего он? Три раза мне в фейсбуке* (прим. – принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской, деятельность запрещена на территории РФ) лайк не поставил. Думает, я не вижу. Ага… А когда я стих написала, он мне в комментарии «ну-ну» ответил. У-у, рожа противная!

      – Действительно, негодяй.

      – Денег ему. Зараза!

      – Ну, теперь-то че? Теперь все, уже не надоть ему.

      – Сейчас так не говорят. Надо говорить «не нужно».

      Мужик, который помоложе, выплюнул травинку, зевнул. Второй, который задавал вопросы, повернулся к нему:

      – Да она святая. Что будем делать?

      – В Рай ее. И не будем медлить, пусть к третьему тысячелетию уже к дверям подойдет.

      Произнеся это, мужик отлип от забора, подошел к Жанне Петровне и сказал ей, показывая рукой куда-то за ее спину.

      – Тут недалеко, как раз успеете.

      Оба мужика зашли в калитку, оставив Жанну Петровну снаружи.

      Она услышала, как в замке провернули ключом. Кто-то посмотрел в глазок и сказал:

      – Стоит еще.

      – Пусть стоит, – ответил другой голос, – стоять не возбраняется.

      Жанна Петровна услышала, как их шаги, скрипя по песку, удаляются, удаляются, и вот, стало совершенно тихо.

      Ей вдруг стало зябко и одиноко. Она обернулась. На противоположной стороне реки был виден длинный дощатый барак, с надписью «Рай» по всей стене. Гавкала привязанная собачка, но ее лай, из-за ветра, долетал гораздо позже изображения. Через речку был перекинут подвесной мостик с прогнившим настилом.