Снегурка быстрой заморозки. Коктейль из развесистой клюквы. Елена Логунова

вскрик и усилившуюся ругань.

      – С ума сегодня все посходили! – шепотом пожаловалась я сама себе. – Жара, что ли, на людей действует?

      На лестнице стало тише, Дядьвась переместился в жилое помещение и теперь жалобно матерился в ванной – наверное, отмачивал ушибленную конечность в проточной холодной воде. Я вышла на площадку, заперла за собой дверь и поискала глазами самоходную кастрюлю. Она благополучно скатилась со второго этажа на первый. Засохший куст, образовавший монолитную конструкцию со своим керамзито-грунтовым фундаментом, все так же задорно торчал из кастрюли.

      – Ты че добро расшвыриваешь? – из квартиры на первом этаже выглянула тетка в шелковом халате с драконами.

      Тесно уложенные на ее голове металлические бигуди образовывали подобие шлема и по цвету очень гармонировали с моей кастрюлей.

      Произнесенное с нажимом, это ее «добро» закономерно проассоциировалось у меня со словами Пискли.

      – Где добро? – насторожилась я.

      – Вот добро, – ответила тетка, указывая на кастрюлю. – Ты выбрасываешь, что ли?

      – Ага, – подтвердила я.

      – Так я себе заберу, – сообщила тетка.

      – Там в днище дырка, – предупредила я.

      – И хорошо, что дырка, – тетка кивнула, серебристые бигуди блеснули, как рыбья чешуя. – Мне как раз на дачу бак для летнего душа нужен, этот аккурат сгодится. На дырку муж краник с рассекателем приварит, а сверху я вместо крышки фанерку положу. Есть у меня такая подходящая, бывшая дверка от тумбочки.

      Я почему-то подумала, что фанеркой тетка разжилась по тому же принципу: подстерегла кого-то, кто нес выбрасывать старую тумбочку, и оторвала себе дверцу, но спорить не стала. Честно говоря, мне совсем не хотелось тащить тяжеленную кастрюлю на помойку.

      – А эта ботва тебе не нужна? – спросила еще тетка, пренебрежительно потыкав шлепанцем с помпоном ядовито-зеленые рожки мертвого кустика. – Нет? Тогда я ее выброшу.

      Баба неожиданно легко подняла кастрюлю и вышла из подъезда во двор. Я пошла за ней.

      На подступах к нашей древней трехэтажке уже не первую неделю велись локальные и вялотекущие дорожно-строительные работы. Неторопливые мужики в комбинезонах с нагрудной надписью «Горблагоустройство» меланхолично конопатили ямы и рытвины битым кирпичом и разным мелким мусором с соседней стройки. В неопределенном будущем предполагалось залатать дыры свежим асфальтом.

      – Прям как тут и было! – довольным голосом сообщила бигудястая тетка, вывернув содержимое кастрюли в вакантную ямку.

      Действительно, получилось как нельзя лучше: земля и песок из моей кастрюли доверху заполнили рытвину, похоронив под собой несчастный розовый кустик. Керамзит, лежавший на самом дне кастрюли, стал верхним слоем ямочного заполнителя, и могилка синей розы почти не отличалась от других экс-рытвин, приготовленных к асфальтированию.

      Я слегка притоптала курганчик над