Зёжик и Медвед. Сказки о нас. Саша Николаенко

а «шесть»!

      – Один-два-три… один-два-три… один-два-три…

      Как будто там, внутри тебя, шпион, предатель сам себя, ужасный, честный, справедливый Зёжик… каким ты можешь… но не можешь быть! Не хочешь быть! Невыгодно тебе! Как будто носишь сам в себе врага: свободы делать то, что хочешь, нет, всё под надзором, под контролем, каждый шаг, любая мысль! Медвед в саду, а пирожок лежит… «Ведь мог же кто-нибудь другой сюда зайти и съесть его, не ты…»

      – Конечно мог! Хватай и ешь! Давай скорей, пока никто не видит…

      Пока никто не видит, видишь ты, и знаешь ты один, что это не сама разбилась чашка у Медведа. Вернее, нет, разбилась-то сама, никто её не заставлял, но вот упала… «Но ведь она могла… сама?»

      – Конечно же могла! Ещё бы, Зёжик! Сквозняк там, или Страшный лис, пока никто не видит, забегал, а он ведь любит пирожки…

      – Он любит пирожки!?

      – А то! Конечно! Обожает, просто обожает пирожки! А с чем он, кстати?

      – Ну… не знаю, я не пробовал его…

      – Ну так попробуй поскорей! А то сейчас увидит кто-нибудь… К тому же, ёжик, ты же в дом не заходил…

      – Не заходил?

      – Ну да! Ты же весь день Медведу грядки помогаешь поливать, малину собирать… Да, кстати, ёжик!

      – Что?

      – Я тут подумал… ведь Медвед и сам мог съесть свой пирожок? Потом забыть, что съел, забыть, и всё…

      – Ну… да.

      – Вот именно что да! И чашку, чашку тоже сам он мог разбить, потом забыть!

      – Ну… я не знаю…

      – А даже если и узнает, что не он, то ничего, простит. Он не обидчивый, не жадный… Вернее, очень жадный и обидчивый Медвед! Скорей хватай и ешь! Пока никто не видит… Ну?!

      И ты, себе во вред, кладешь на место пирожок, выходишь в сад, подходишь к медвежонку, говоришь…

      – Медвед… я это… там… немножечко… разбил, короче, чашку. Ну, это самое… Твою.

      Не сам ты это говоришь, и лапы не твои малинину кладут не в рот, а в бесполезную корзинку, и поливаешь точно уж не ты, заставили тебя, приговорили грядки поливать, посуду мыть, пропалывать! «Медвед, тебе помочь?» – такое говорить! Такое! Ни с того и ни с сего, когда ты мог на солнышке лежать, в тени сидеть у речки, когда ты мог спокойно чашку медвежонка на совок, в пакет и закопать в лесу… пока он грядки поливал…

      – О, ёжик… Ты куда?

      – Я так… немножко погулять…

      Пока никто не видит!

      Потом такие чудеса! Пропала чашка, да и всё, и пирожок пропал. Ну, был, и нет. Была, и нет. Где доказательства? Закопаны в лесу. Свидетели? В тебе! Молчи, никто и не узнает никогда… молчанье сохранить сложнее, чем сказать…

      – И это, медвежонок? Ты прости… я пирожок твой съел, случайно. Не нарочно! Так как-то вышло, раз… его уже и нет. Ты зря его на стол вообще-то положил, вот съел бы сразу или спрятал… и ничего бы не случилось с ним… И это, знаешь? Он совсем невкусный был, засох, остыл… такой невкусный пирожок! Ты тоже ведь не съел его, что знал, что он невкусный… да?

      – Я просто, ёжик, для тебя его оставил.

      – Для меня?!